СТАНИЦА СТАРОДЖЕРЕЛИЕВСКАЯ - ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА

В Римском праве есть постулат: « выслушать и другую сторону». Нам на протяжении всего времени (с октября 1917года) подавался однобокий материал о «великой октябрьской революции», причём, отполированный и отшлифованный политическими догмами. Но птица с одним крылом не летает. Раньше октябрьские события 1917годо официально были названы Октябрьским переворотом, это потом, когда победили большевики, «октябрьский переворот» переквалифицировали в «великую октябрьскую революцию». Как известно, историю пишет победитель, поэтому часто она однобока и не отражает действительности.

О гражданской войне должны писать профессионалы, дилетантство здесь не допустимо. Поэтому я приведу здесь статьи тех, кто занимается этой темой глубоко и профессионально, лишь добавляя свои комментарии, карты, стихи Игоря Талькова.

Использованы выдержки из статей: Людмила Дудник,О.В. Ратушняк, Владимир Лобыцын, в межрайонной газете «Антиспрут», г.Тимашевск, 29 августа 2008г.

Нейтралитет казачества во время смуты сыграл с ним злую шутку. – Временное правительство объявило казаков «предателями» за то, что они не поддержали Керенского, а Ленин, захвативший власть в октябре, объявил их «врагами пролетариата», потому, что они не признали власть большевиков. Одним из первых декретов ВЦИК и СНК, стал декрет от 17 ноября 1917 года, которым казачество как сословие и казачьи формирования были упразднены. Я думаю, что большевики, намеренно создав неразбериху и хаос, а, следовательно – возможность «по горячим следам» захватить власть в стране, просто пытались нейтрализовать Казачество как единственную силу, способную к самоорганизации сколько-нибудь действенного сопротивления как внешним, так и внутренним врагам России. – Ответная реакция со стороны казаков последовала уже 2 ноября 1917 года. О непризнании Доном большевистского переворота заявил атаман Каледин.

Казачье правительство Кубани под руководством атамана А.Филимонова также заявило о непризнании новой власти.

8 ноября атаман Дутов объявил о непризнании власти большевиков на территории Оренбургского казачьего войска. Если же быть откровенным до конца, то с началом гражданской войны, казачество однозначно не поддержало никого. Слишком много сил забрала первая мировая война, слишком кровавой и долгой была она для Казачьей земли. Многие казаки, совсем недавно вернувшиеся с бранных полей, принципиально отказывались участвовать в происходившем, они в целом стремилось к одному – к мирной жизни. Однако, долго сохранять свой нейтралитет, не вмешиваться в разгоравшуюся гражданскую войну, казакам просто не дали.

Сотни тысяч отчаянных рубак, обладающих боевым опытом, были той силой, которую невозможно было не учитывать. Нейтралитет казаков не устраивал никого – ни красных, ни белых. Противоборствующие стороны активно боролись за привлечение казаков на свою сторону.

Красная Армия, поправ незыблемый закон неприкосновенности границ казачьих земель для иных воинских частей, вторглась на территорию Донского войска. Тем самым большевики нарушили святые и исторически «выстраданные» традиции казачества и спровоцировали казаков на вступление в войну. Имеющиеся данные говорят о том, что свыше 110 тысяч казаков по понятным мотивам склонились на сторону белых – это приблизительно 70 – 80% от общей численности. Таким образом, можно сделать вывод, что в начальном этапе гражданской войны основная часть казачества выступила вовсе не на стороне советской власти. Но, не совсем правильно было бы утверждать, что, выступив на чьей-либо стороне, казаки становились «красными или белыми». Анализ боевых действий однозначно показывает, что изгнание со «своей территории» вражеских сил практически сразу вело к спаду военной активности. По мере того, как армии покидали территории Казачьих войск, – соответственно усиливался отток из них казаков. То есть, переход на сторону красных или белых это был зачастую не результат идейного выбора, а просто – возвращение домой.

Трудно найти объяснение столь жестокому характеру гражданской войны. Причиной, несомненно, стало то, что после опубликования Декрета о земле иногородние крестьяне, ранее арендовавшие у казаков земельные и иные угодья, стали требовать, чтобы их уравняли в правах с казаками. То есть фактически – требовали отобрать исторические земли у казаков, как в свое время у помещиков в свою пользу. Коммунисты поддержали претензии хлынувшей на казачью землю со всей России крестьянской бедноты. По свидетельству М.А.Шолохова, казаки восприняли гражданскую войну , как свое кровное дело, как защиту принадлежащей им земли от посягательств «русских мужиков». Казаки, чьи предки своими великими трудами и великой кровью отвоевывали для потомков обширные земли, абсолютно естественно не желали отдавать их без боя. А в итоге,как мы уже знаем, землю у казаков отобрали, иногородним крестьянам её не отдали, государство забрало всю землю себе, загнав всех в колхозы-совхозы(поголовная коллективизация, опять таки насильственными методами), и стало самым главным эксплуататором.

Причина столь беспощадного характера войны в том, что коммунистическое руководство относилось к казачеству однозначно, как к «опоре трона и реакции».. Один из теоретиков марксизма И. Рейнгольд писал Ленину: «Казаков… надо рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но… ни на минуту нельзя забывать, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица – вооруженный лагерь, каждый хутор – крепость».

Начало самой черной странице в истории казачества положила директива ЦК РКП (б) от 29 января 1919 года, подписанная Яковом Свердловым. Это письмо «всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах» сейчас рассекречено и его содержание опубликовано в открытой печати. Несмотря на это о геноциде казаков, по масштабам сопоставимым с резней армян устроенной турками в 1915–1923 гг или со ссылкой чеченцев и крымских татар за сотрудничество с фашистами, или с Холокостом – уничтожением евреев нацистами в 30–40-е годы, россияне знают гораздо меньше.

Вот выдержки из этого документа:

«…наши продвижения в глубь казачьих поселении…заставляют нас дать указания:

Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против Советской власти.

Конфисковать хлеб... это относится... и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.

Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи. Выдавать оружие только надежным элементам из иногородних.

…наркомзему разработать в спешном порядке фактические меры по массовому переселению бедноты на казачьи земли...»

«…Казачество должно быть уничтожено, как народ, способный к самоорганизации», – подытожил требования директивы Л. Троцкий

Ещё одна директива, не нуждающаяся в комментариях!

Директива Реввоенсовета Южфронта от 16 марта 1919 года:

… Предлагаю к неуклонному исполнению следующее: напрячь все усилия к быстрейшей ликвидации возникших беспорядков путём сосредоточения максимума сил для подавления восстания и путём применения самых суровых мер по отношению к зачинщикам-хуторам:

а) сожжение восставших хуторов;

б) беспощадные расстрелы всех без исключения лиц, принимавших прямое или косвенное участие в восстании;

в) расстрелы через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;

г) массовое взятие заложников из соседних к восставшим хуторам;

д) широкое оповещение населения хуторов станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению при первом случае обнаружения помощи; примерное проведение карательных мер с широким о том оповещением населения.

Неудивительно, что казачьи территории стали основными базами Белого движения (особенно Дон, Кубань, Терек, Урал), что именно там велись самые ожесточенные бои. Казаки сражались до последнего вздоха, но были сокрушены и разбиты. Немногие, надеясь когда-нибудь «взять реванш», уходили за границу. А те, кто остался на своей родной земле – сполна испили горькую чашу рабства, насилия и унижения, познали жесточайший террор, голод и ссылки на верную смерть.

На Дону, на Кубани, на Урале и Кавказе – везде, где проживал этот гордый народ, гремели расстрельные залпы, сверкали обагренные кровью клинки палачей. Расправы над семьями казаков обрели повсеместный неуправляемый характер. Вот выписка из Инструкции РВС Восточного фронта от 28 февраля 1919 года: - все, оставшиеся в рядах казачьей армии после 1 марта объявляются вне закона и подлежат истреблению;

- все семьи казаков, оставшихся в рядах казачьей армии, объявляются арестованными и заложниками, их имущество описывается;

-в случае «самовольного ухода» одного из членов семьи, объявленной заложниками, расстрелу подлежат все члены данной семьи;

-в случае «самовольного ухода» одной из семей, объявленных заложниками, расстрелу подлежат все семьи, состоящие на учете данного Совета;

-казаки в возрасте свыше 45 лет, не имеющие сыновей в Красной армии и не стоящие на стороне Советской власти, должны быть расстреляны;

Вот так выглядит лицензия на убийство собственного народа на законных основаниях. Большевики разбудили в народе низменные чувства. Разрешили убивать, грабить(экспроприация)- и тебе за это ничего не будет, всё на законном основании.................. Дальше– больше. В соответствии с приказом члена Реввоенсовета 8-й армии И.Э.Якира подлежали расстрелу на месте все имеющие оружие – и это в казачьих-то землях!

Далее звучит требование о «процентном истреблении всего мужского населения в казачьих районах»…

Все население в возрасте от 18 до 50 лет в массовом порядке подлежало депортации на Север. За каждого сбежавшего при этапировании казака руководитель Донбюро Сырцов приказал расстреливать по пять человек.

Обезлюдевшие казачьи станицы переименовывались в села. Само название народа – «казак» оказалось под запретом...

Весь этот кровавый кошмар по истреблению целого этноса своей откровенной бесчеловечностью ужасал самих большевиков, находившихся на южном и восточном фронтах.

Так московский коммунист М.Нестеров, находясь на Дону, докладывал в Центр, – «Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60-80 человек… Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех казаков вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом…»

Коммунист К.Краснушкин пишет в ЦК РКП(б): «Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали, злоупотребляли своей властью, чинили всякие насилия над населением отбирая скот, продукты и вещи в свою пользу… Люди расстреливались невиновные – старики, старухи, дети… расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать…»;

Из письма М.А.Шолохова А.М.Горькому: «…Не сгущая красок, я нарисовал… факты, служившие непосредственной причиной восстания, - бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 казаков-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных казаков (бывшие выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и проч. буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры - 400 с лишним человек. …под пулю шли казаки зачастую из низов социальной прослойки. И естественно, что такая политика… была истолкована как желание уничтожить…казачество».

А теперь примерьте эту ситуацию на себя, на свою семью – и вы ощутите весь ужас Гражданской войны………………………………..

«А вокруг, как на парад,

Вся страна шагает в ад

Широкой поступью.

Родина моя - Скорбна и нема…

Родина моя, Ты сошла с ума.

Родина моя- Нищая сума…

Родина моя, Ты сошла с ума….

Восьмой десяток лет омывают не дожди

твой крест, твой крест,

То слёзы льют твои великие сыны

с небес, с небес,

Они взирают с облаков, как ты под игом дураков клонишься,

То запиваешь и грустишь, то голодаешь и молчишь,то молишься…..

Родина моя- Скорбна и нема…

Родина моя, Ты сошла с ума.»

.

часть песни "Родина моя". поэт Игорь Тальков. 1991г

«Разверзлись с треском небеса,

И с визгом ринулись оттуда, .

Срубая головы церквям.

И славя красного царя, .

Новоявленные иуды. .

Тебя связали кумачом.

И опустили на колени, .

Сверкнул топор над палачом, .

А приговор тебе прочёл.

Кровавый царь –« великий»… ленин. .

Россия….

Листая старую тетрадь.

Расстрелянного генерала.

Я тщетно силился понять.

Как ты могла себя отдать.

На растерзание вандалам. .

О, генеральская тетрадь, .

ЗАБИТОЙ правды возрожденье, .

Как тяжело тебя читать.

Обманутому поколенью. .

Россия!!!»

часть песни "РОССИЯ". Поэт Игорь Тальков.1991г

Мятежный красный комдив Ф.Миронов, в прошлом – казачий полковник, не смотря на свои коммунистические убеждения, не смог равнодушно смотреть на все эти зверства. Он писал Ленину в августе 1919 года: «…Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса... Восстания в казачьих областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество». Как вы, наверное, догадываетесь, он не только не был услышан – Филипп Кузьмич Миронов без суда был расстрелян в Бутырской тюрьме… О нём Игорем Тальковым написана песня «Бывший подъесаул»:

Бывший подъесаул

Уходил воевать;

На проклятье отца

И молчание брата

Он ответил: "Так надо,

Но вам не понять",-

Тихо обнял жену

И добавил "Так надо!"

Он вскочил на коня,

Проскакал полверсты

Но, как вкопанный, встал

У речного затона,

И река приняла

Ордена и кресты

И накрыла волна

Золотые погоны.

Ветер сильно подул

Вздыбил водную гладь,

Зашумела листва,

Встрепенулась природа,

И услышал казак:

"Ты идешь воевать

За народную власть

Со своим же народом!"

Он встряхнул головой

И молитву прочел

И коню до костей

Шпоры врезал с досады,

Конь шарахнулся так,

Как от ладана черт,

От затона, где в ил

Оседали награды

И носило его

По родной стороне

Где леса и поля

Превратились в плацдармы

Бывший подъесаул

Преуспел в той войне

И закончил ее

На посту командарма

Природа мудра!

И Всевышнего глаз

Видит каждый наш шаг

На тернистой дороге

Наступает момент,

Когда каждый из нас

У последней черты

Вспоминает о Боге!

Вспомнил и командарм

О проклятье отца

И как Божий наказ

У реки не послушал,

Когда щелкнул затвор...

И девять граммов свинца

Отпустили на суд

Его грешную душу.

А затон все хранит

В глубине ордена

И вросли в берега

Золотые погоны

На года, на века

На все времена

Непорушенной памятью

Тихого дона.

Неумолимая статистика ошеломляет чудовищными цифрами: в результате кровавой круговерти братоубийственной войны только на Дону из 4 428 846 человек (на 1 января 1917г.), осталось в живых 2 252 973 человека (на 1 января 1921г.). То есть, за 4 года гражданской войны , Дон не досчитался 2 175 873 ( два миллиона сто семьдесят пять тысяч восемьсот семьдесят три) казака. !!!!! А в восточной части России, от Урала до Владивостока, к 1922 году было убито до полутора миллионов казаков.

Для сравнения: в войнах за Российскую Империю за 120 лет с 1788г по 1908 год погибло в боях 6 896 казаков (шесть тысяч восемьсот девяносто шесть)!!! По данным из книги Кияшко И.И «Именной список генералам, штабным и обер.офицерам, старшинам, нижним чинам и жителям Кубанского казачьего войска с 1788г по 1908год убитым, умершим от ран и без вести пропавших в сражениях, стычках и перестрелках» (кроме данных по линейному войску). Комментарии излишне………………

Повторяя слова профессора А. Венкова – «…выбили всех, кто сопротивлялся…» А по существу, можно сказать, что к моменту издания декрета об упразднении казачьих войсковых земель в марте 1920 года казачество было фактически уничтожено.

Вот так , во имя светлого будущего умерщвляются миллионы, уродуются судьбы нескольких поколений, насильственно меняется русло жизни огромной страны и народов, ее населяющих……….

Только зная свою историю, изучая славное наследие предков, свои истоки – мы отыщем свой путь в будущие века. А когда придет время и спадет ядовитая пелена тумана заокеанской «демократии» – увидит Русь с великим ликованием, что, как встарь, казаки свободны и вновь, как в прежние времена, готовы исполнять свой святой долг по защите Русской земли.

«Когда-нибудь, когда устанет зло

Насиловать тебя, едва живую,

И на твое иссохшее чело

Господь слезу уронит дождевую,

Ты выпрямишь свой перебитый стан,

Как прежде, ощутишь себя мессией

И расцветешь на зависть всем врагам,

Несчастная Великая Россия!»…………………………

поэт Игорь Тальков.1991г.

Я считаю, что в лице казаков Россия потеряла колоссальную опору государства. Казаки были универсальны: и земледельцы и воины. И кормили страну и по первому требованию шли защищать своё отечество.. ............

Далее хочу привести 2 статьи- воспоминания (как Белых, так и Красных), в которых освещаются события высадки Улагаевского десанта на Кубань ,. Как видно из приведённой ниже карты, Староджерелиевская оказалась втянута в эту кровавую мясорубку.

Карта - ликвидация Улугаевского десанта на Кубани, 14 августа-7 сентября 1920 г. (Гражданская война в России)

Улагаевский десант 1920, морской десант белогвардейских войск под командованием генерала С. Г. Улагая, высаженный в августе из Крыма на Кавказское побережье Азовского моря с целью расширения социально-экономической, политической и территориальной базы врангелевщины.

19 апреля 1919 г. в порт Геническ высадился белогвардейский десант. Вскоре отряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии полностью его уничтожили...

В картах обозначены «советские войска», это, конечно же, ошибка картографов, т.к. Советский Союз образован только в 1922г, до этого была «Рабочее-крестьянская красная армия».

Вечная память ВСЕМ погибшим в этой братоубийственной войне.

УЛАГАЕВСКИЙ ДЕСАНТ

17.12.2010

Исполняется 90-летие начала Гражданской войны, стоившей нам не только смены власти, но и многомиллионных военных жертв, двухмиллионной эмиграции, голода 1921-22 годов, унесшего порядка 6 миллионов жизней. О тех событиях, даже на уровне своих станиц, написано немало, но вот об одном из завершающих эпизодов гражданской войны на Кубани – Улагаевском десанте, - имевшем прямое отношение к станицам Роговской, Тимашевской, Брюховецкой и ряду других, говорилось лишь в общих чертах. Улагаевский десант был с 14 августа по 7 сентября 1920 года, когда белоказаки, пытавшиеся восстановить свою власть на Кубани, высадились в Приморско-Ахтарской, на Тамани и у Анапы, но были разгромлены красноармейскими частями. В газетах скупо писалось, что белые дошли тогда до Медведовской, а советские организации станицы Роговской вынуждены были эвакуироваться за Кубань. Тем больший исторический интерес представляют воспоминания эмигрантов, записанные к двухлетию тех боёв в информационных листках «Кубанец», печатном органе Кубанской казачьей дивизии, хранящихся ныне большой стопой в Госархиве Российской Федерации.

Историки упоминали, что лишь 20-25% казачьего населения признали тогда советскую власть. Поэтому, в отместку, в станицах при поддержке красноармейских отрядов шли по произвольной продразверстке реквизиции хлеба и скота. Отбирались также элементы казачьего обмундирования, сёдла и прочее, прочее, прочее. За сопротивление – порки, аресты и расстрелы………………. Не в меньшей мере большевики были обеспокоены разрастающимся повстанческим движением почти по всей территории Кубани.

В приазовских плавнях, в районе станиц Копанской, Привольной, Петровской, Гривенской, Староджерелиевской, активно действовали отряды полков-ника Сухенко, полковника Скакуна, полковника Цыганка, есаула Малько, полковника Поддубного, полковника Короленко.

Казаки с Крыма шли в десант охотно: при общей численности войск десанта в 5 тысяч штыков и шашек, погрузилось на корабли и суда с тыловыми частями, семьями и прочими беженцами 16 тысяч человек с 4,5 тысячами лошадей. Недоумевать цифрам не стоит, ибо соотношение боевых частей советского Кавказского фронта к тыловым было тогда такое же и равнялось 31%. Эту нашу беду – громоздкость армейских тылов - западные эксперты отмечают и поныне. На Кубань казаки шли уверенно, поэтому, выгрузившись в районе Приморско-Ахтарской, сосредоточив там большие запасы оружия, снарядов и продовольствия, Улагай, отпустив плавсредства в Крым, объявил: «Корабли для нас сожжены». Планировался рывок к Екатеринодару. От Приморско-Ахтарской десант выступил тремя колоннами, - тремя дивизиями. 1-я Кубанская конная дивизия генерала Бабиева насчитывала тысячу шашек, 35 пулеметов, 6 орудий; 2-я Кубанская (пешая) дивизия генерала Шифнер-Маркевича насчитывала 900 штыков, 100 шашек, 48 пулеметов, 8 орудий; Сводная дивизия генерала Казановича включала 1-й Кубанский линейный полк, Алексеевский пехотный полк, Константиновское и Алексеевское военные училища и насчитывала 2,5 тысячи штыков, 50 пулеметов, 12 орудий. Десант поддерживали несколько броневиков и 8 аэропланов. Для руководства советского Кавказского фронта десант оказался неожиданным, но уже 17-18 августа (4-5 августа по ст. ст.) комфронта Гиттис подписал серию приказов о борьбе с десантом в Ахтарском районе. Эта группа, по сравнению с анапской и таманской, была наиболее опасной.

С небольшими красноармейскими отрядами в районе станиц Бриньковской и Ольгинской десант разделался быстро. 4 (17) августа стрелки и юнкера генерала Казановича, двигаясь ночью со стороны Ольгинской, северо-западнее железнодорожного полотна, вплотную подошли к Ново-Джерелиевской. Встречные жители им сказали, что в станице красных «видимо-невидимо», с 20-ю пушками, и они «хотят наступать». Северо-восточнее железной дороги шел сюда 1-й Кубанский линейный полк.

Этой же ночью конная группа Бабиева, глубоким обходом параллельно железной дороге, вышла неожиданно в тыл красным между Ново-Джерелиевской и Роговской. Один из железнодорожных составов и бронепоезд, расстреливаемые в упор, прорвались на Тимашевскую. Командиром второй казачьей бригады был здесь 29-летний полковник Головко Федор Евменович, уроженец станицы Роговской. Он писал: «Подходя к Роговской, мы видели в панике бегущие со стороны Ольгинской поезда. Взорвать путь не успели, но несколькими снарядами разбили товарные вагоны и «подогнали машинистов». Конница же красных запоздала и замешкалась у станции Ново-Джерелиевской. Мы очутились в тылу неприятельской конницы. Уже вечерело. Квартиръеры поскакали в станицу Роговскую и 2-я бригада уже начала втягиваться за ними в станицу…».

Стемнело, а красные стали отходить от Ново-Джерелиевской на Роговскую, и белые поставили у железной дороги пулеметы, разместив за ними казаков Уманского и Корниловского полков. По мнению белоказаков, на них приближалась с криками «Ура!» лавина в полторы дивизии красных. «Вся надежда на пулеметы, ибо атаковать в такую темень в конном строю – вещь сомнительная… И пулеметный огонь из 38 пулеметов делает свое дело», - писал Головко. В результате у красных возле железнодорожной насыпи перевернулось 12 орудий, масса повозок, брошенных пулеметов, битых лошадей. Наступающие дивизия и бригады были рассеяны, начальник дивизии «большевик Мейер был подстрелен и взят в плен лихим пластуном, Есаулом Х-м», который «со своей пехотой на повозках отстал от дивизии и ночью двигался по нашим следам». Головко заканчивает воспоминания разгрома красных в этом бою: «Потом мы узнали, что эти части долго искали друг друга по Брюховецким и Роговским степям и, кажется, даже к концу всей операции так и не смогли собраться».

Другой улагаевский десантник продолжил в «Кубанце» описание боев. 5 (18) августа генерал Преображенский с конной группой двинулся на восток, чтобы перехватить железнодорожную линию между Брюховецкой и Тимашевской, примерно посредине. Не доходя 2-х верст до линии, от конного разъезда, высланного на Брюховецкую, получили донесение, что на Роговскую от Брюховецкой движутся густые цепи красной пехоты. Проверив эти сведения, убедились, что идет полк, до трех тысяч штыков. Преображенский на ходу меняет боевую задачу, группа сворачивает и атакует красную пехоту у Брюховецкой. «Взяли две цепи и до 10 пулеметов, но понесли довольно значительные потери, особенно в конском составе». Позже выяснили, что против них дрался 3-й полк Приуральской бригады, сформированный из солдат армии Колчака. На помощь белым из Тимашевской прискакал генерал Бабиев, и все четыре полка - Уманский, Корниловский, Лабинский и линейцы – «атаковали стойкую красную пехоту», разбив её. Бабиев возглавил атаку на штаб 1-й советской кавдивизии, который ехал поездом из Тимашевской, и в Брюховецкой попытался рассредоточиться по станице. «Конечно, убежать не удалось». В руки белым попало около двух тысяч пленных, 4 орудия, масса пулеметов и других трофеев. 3-й полк красных почти целиком был «ликвидирован». .

5 августа 1-я Кубанская дивизия заняла Переяславскую, Сводная дивизия – Тимашевскую, 2-я Кубанская дивизия – Поповичскую, Старо-Джерелиевскую и Полтавскую, где натолкнулась на красноармейские части, перебрасываемые с Тамани.

Остановили красноармейцы продвижение белого десанта и в районе станиц Старо-Величковской и Дядьковской. 1-ой Кубанской советской дивизией (Кавказской кавалерийской) командовал тогда Мейер Михаил Георгиевич, бывший капитан российской армии, мобилизованный в Красную армию в октябре 1918-го. В этой дивизии числилось 790 кавалеристов, 17 пулеметов, 1710 лошадей. Белые, пленив Мейера, расстреляли его где-то под станицей Ново-Роговской. Казанович и Бабиев требовали идти вперед, на Екатеринодар, но Улагай тревожился за левый фланг: под Бриньковской сосредотачивались красноармейские части, подводимые со стороны Каневской. И тревожился Улагай не зря: 8 (21)августа он поставил Бабиеву задачу разбить ударную группу красных в районе ст. Бриньковской, х. Привольного, но к этому времени красноармейцы сами перешли в наступление, и вышли в тыл противнику. 9 августа дивизия Бабиева отбросила красных за Бриньковскую, но они тут же двинулись на Ольгинскую, вынудив эвакуировать отсюда штаб десанта.

Третий десантник продолжил в «Кубанце» описание дальнейших боев. «Кубанская десантная группа», дойдя до станицы Тимашевской, захлебнулась. Стоявшее в Ахтарской командование потеряло управление и, спасая громоздкие учреждения тыла, постепенно уводило войска с фронта. 8 августа конница генерала Бабиева была брошена на Брюховецкую. В Тимашевской, для её обороны, оставался генерал Казанович со стрелками полковника Цыганка, Алексеевским училищем и двумя бронеавтомобилями. Стрелков было около 600, юнкеров - 150. 9 августа красные, в составе более одной бригады пехоты с невыясненным количеством конницы, обрушились на Тимашевскую со всех сторон, особенно с севера, со стороны Брюховецкой. Вся тяжесть удара пришлась на долю юнкеров, защищавших на левом фланге обороны станцию. Отсюда, вдоль железной дороги на Екатеринодар, стояли Кубанские стрелки. В Тимашевской было много сочувствующих красным, их разведка не дремала, и расположение белых секретом не было. Красные атаку повели энергично: сначала станция, а потом и станица подверглись сильному обстрелу не менее трех-четырех батарей, и на станционных постройках «был сущий ад».

Так продолжалось до двух часов дня. Несколько атак красной пехоты, двигавшейся на станцию густыми цепями, с пулеметами, было отбито пулеметами юнкеров». Далее автор описывает геройство молодежи, но «красный пулеметчик, коммунист в красной ермолке, проник в одну из станционных построек и стал косить во фланг». Командир батареи полковник Жуковский приказал оставить станционные постройки и отойти на пригорок к окраине станицы. Юнкера потеряли 40% своего состава, но Казанович бросил свой резерв во фланг красным, прорвал их цепи у железнодорожной будки, в двух верстах юго-восточнее станции, и белые стрелки лавиной пошли на Брюховецкую, в тыл красным. Около четырех часов пополудни Казанович прискакал к Тимашевской, началась контратака юнкеров, красные дрогнули и тоже откатились к Брюховецкой. Белые не погнались за красными из-за отсутствия конницы, но своё положение в Тимашевской спасли: весь отряд «спокойно», на рассвете 10 (23) августа, отошел за Кирпили, «уступая неоднократным приказам Командующего группой». И хотя дивизия Бабиева 9 (22) августа опять нанесла красным у х.Ищенко под Бриньковской жестокий удар, захватила до тысячи пленных и много пулеметов, Улагай в ночь на 10 августа запросил у Врангеля плавсредства и отдал приказ 2-й Кубанской и Сводной дивизиям отходить на Гривенскую. И Бабиев, оставив прикрытие по берегам Бейсуга, отошел к Ольгинской. 10 и 11 августа Бриньковская и Ольгинская несколько раз переходили из рук в руки, но к вечеру белые стали отступать. Прикрывая отход из Ахтарского большого тылового обоза, 12 августа Бабиев отошел к х. Степному. Писали, что к этому моменту тлевшие трения между Улагаем и его начальником штаба Драценко достигли апогея, и Улагай отстранил его от должности. На кого-то ведь надо было списывать свои неудачи.

К 13 (26) августа основная группа Улагая стала стягиваться в район станиц Ново-Николаевской и Старо-Джерелиевской. 14 (27) августа красные, «силами трех пехотных дивизий, при поддержке кавалерийской дивизии и множества артиллерии», перейдя по всему фронту в наступление, выбили белых из этих станиц. По разведданным Красной армии, во 2-м Кубанском корпусе, действовавшем в Ахтарском районе, насчитывалось к концу десантной операции 2500 штыков и 2900 сабель.

Врангель писал: в армии Улагая было 5 тысяч мобилизованных, но у них не было оружия, и к исходу 15 августа тот отдал приказ отходить на Ачуев. С 17 (30) августа пошла обратная посадка десанта. «Грузились спокойно», т.к. местность была удобной, прикрытой в непроходимых плавнях небольшими заслонами. Несмотря на значительные потери, численность армии значительно возросла. Дивизия Шифнер-Маркевича, например, выйдя из Феодосии в составе 1200 человек и 250 лошадей, потеряв убитыми и ранеными около 300 человек и 200 лошадей, увеличилась до 1500 человек и 600 лошадей. Врангель о страшном разгроме десанта в районе станицы Гривенской предпочел промолчать.

Русские рубили русских…………………. .

Разгром улагаевцев кратко рассмотрен Какуриным и Вацетисом в одном из первых военных исследований о гражданской войне. Увлекшись мобилизацией местного населения, Улагай на несколько дней приостановил своё наступление, дав возможность 9-й армии Левандовского собрать новые силы. С 16 августа (по н.ст.) у Бриньковской 25-я бригада красных, подошедшая от Кущевской, билась за «Бейсугское гирло», прикрывавшее Улагая с северо-востока. Переломным в операции командование Красной армии считает 22 августа, когда с отходом из Тимашевской белым пришлось отказаться от кратчайшего пути на Екатеринодар. А 23 августа, из-за неудач под Бриньковской, Улагай перенёс штаб на Ачуев, и население, не веря в успех десанта, стало избегать мобилизации.

Красные, выйдя к Кирпильскому лиману, рассекли фронт белых на две части, а 28 августа, скрытно двинув на трех пароходах и четырех баржах десант Ковтюха по Протоке в тыл противнику, налетели на Ново-Нижне-Стеблиевскую (Гривенскую), где размещался штаб одного из отрядов Улагая. Более подробно разгром десанта в Гривенской описан Дмитрием Фурмановым, комиссаром 1,5 –тысячного отряда Ковтюха, в повести «Красный десант», которую я и привожу далее.

«Красный десант», Дмитрий Фурманов

Повесть

Осенью, в августе 1920 года, Врангель из Крыма перебросил на Кубань несколько тысяч своих лучших войск. Этими войсками командовал Улагай один из ближайших сподвижников Врангеля. Цель переброски заключалась в том, чтобы поднять на восстание против советской власти кубанское казачество, свергнуть ее и начать морем переправку хлеба в Крым. Белый десант высадился в трех пунктах Азовского побережья и сразу пошел вперед свободно, быстро, почти не встречая препятствий, занимая один поселок за другим, все ближе и ближе подвигаясь к сердцу области - Краснодару.

Взволновалась, встревожилась Кубань. Ощетинилась полками 9-й армии, наспех сколоченными отрядами добровольцев: один только Краснодар в эти неспокойные дни выставил шесть тысяч рабочих-добровольцев! Улагаевский десант шел победоносным маршем и ждал со дня на день, что восстанет казачество и тысячами, десятками тысяч, создавая партизанские отряды, станет к нему примыкать, помогать ему наскакивать на тылы Красной Армии, громя их и уничтожая. Но ничего подобного не случилось. Измученное долгими испытаниями гражданской войны, убедившееся в подлинной силе Красной Армии, в могуществе советской власти, казачество кубанское не верило в успех улагаевской затеи, держалось спокойно и на помощь к нему не подымалось. Правда, не по душе была зажиточным казакам продовольственная разверстка, не по душе было запрещение вольной торговли, запрещение бессовестной эксплуатации работников-батраков, но даже при всем этом недовольстве богачи казаки не осмеливались выступать против советской власти, как выступали они против нее в 1918 году. И все же опасность от белого десанта была велика. Надо было торопиться его остановить, задержать, а потом ударить и отогнать...

"Не прогнать, а уничтожить!" И Кубань готовилась лихорадочно к этой новой трудной задаче.

В двадцатых числах августа неприятель стоял всего в сорока или пятидесяти верстах от областного центра, Краснодара. Был принят целый ряд срочных мер. В числе этих мер - посылка красного десанта по рекам Кубани и Протоке к неприятелю в тыл, верст на сто пятьдесят от Краснодара, к станице Ново-Нижестеблиевской: там находился тогда штаб генерала Улагая, командовавшего белым десантом. Начальником красного десанта был назначен тов. Ковтюх, комиссаром назначили меня.

Нашей задачей было - нанести неприятелю внезапный стремительный удар в тылу, вырвать у него инициативу наступления, произвести панику, разрушить все планы... Операция удалась.

На Кубани, у пристани, стояли три парохода: "Илья Пророк", "Благодетель" и "Гайдамак". Пароходишки дрянные, старые, на ходу тяжелые: через силу протаскивались по семь, по восемь верст в час. На этих пароходах и на четырех баржах должен был отправиться в неприятельский тыл наш красный десант.

Целый день до вечера на берегу царило необыкновенное оживление: за несколько часов надо было собрать живую силу, вооружиться, запастись продовольствием, что можно - починить... Подъезжали автомобили, скакали кавалеристы, подвозили артиллерию и отчаянно галдели, возясь с нею на песчаном скате; гремя и дребезжа, врывались в говорливую сутолоку военные повозки с хлебом, фуражом, со снарядами; по чьей-то неслышной команде подбегали кучки красноармейцев, живо взваливали на спины тугие мешки и, согнувшись, дугою, качались на речных подмостках, пропадали в зияющих темных дырах пароходов... Ящики со снарядами брали по двое, а те, что потяжелее, - и по четверо, тихо снимали, тихо несли, тихо опускали на землю, - такова была команда: "Снарядов не бросать»

Погрузка продолжалась. . Были тут, как это водится, шпионы, но даже и они не могли проникнуть в тайну таких по виду шумных, открытых и в то же время совершенно секретных приготовлений: что за суда, кого, зачем и куда они везут, - этого не знал никто. Тайну мы не раскрывали целиком даже командному составу, даже ответственным работникам.

Тайна в нашем деле была крайне необходима. Тайну надо было хранить крепко, ибо, выпорхнув в Краснодаре, она через несколько часов опустилась бы в улагаевском штабе. Если бы Улагай заранее узнал про красный десант - всей операции нашей была бы грош цена; приготовиться к встрече и обезвредить нас не стоило бы ему ровным счетом никаких трудов - речные мины, десятка полтора пулеметов в камыши да два-три орудия, взявшие на картечь, - вот и могила десанту; в узкой реке трудно было бы спастись. Тайна была соблюдена.

Вопросы любопытных разбивались о мычание незнающих. Словно огромные чудовища, длинной лентою вытянулись суда по реке. Было в этом зрелище что-то одновременно и торжественное и жуткое: отряд уплывал в неприятельский тыл.

Этого никто не знал, но уже чувствовали и понимали все по характеру стремительных сборов, что предстоит что-то значительное и очень важное. Беззаботная веселость, царившая на баржах и пароходах, пока они стояли у берега, уступала теперь свое место какому-то трезвонапряженному и сосредоточенному состоянию. Это была не трусость, не растерянность, не малодушие - это была непроизвольная психологическая подготовка к грядущему серьезному делу. Во взглядах, коротких и полных мысли, в движениях, быстрых и нервных, в речах, обрывистых и сжатых, - во всем уже чувствовалось нечто новое, чего совершенно не было, пока стояли у берега; это состояние нарастало прогрессивно по мере продвижения и принимало все более и более определенные формы мучительного ожидания.

На пароходах, где в общем и целом про операцию знали больше, чем на баржах, все повысыпали на верхние палубы и, показывая в разные стороны, определяли, где находится теперь неприятель, где расположено то или иное болото, где проходят дороги и тропы...

Кубань кружилась и вилась между зелеными берегами. Вот уже миновали корниловскую могилу - крошечный холмик на самом берегу. Все знакомые, такие памятные исторические места! Эти берега сплошь политы кровью: здесь каждую пядь земли отбивали с горячим боем у царских генералов наши красные полки. Широкими темными пятнами раскинулись в отдалении станицы. Леса нет, кругом идут просторные, теперь уже пустые, сжатые поля. Все ниже и ниже опускается темная августовская ночь. Вот уже и берега пропали; вместо них остались по краям какие-то однообразные смутные полосы: ни трав, ни камышей, ни кустарника - не видно ничего. Медленно движется караван судов. Передом, как собачонка перед сердитым хозяином, юлит и кружится во все стороны моторная лодка: ей дана задача все видеть, все слышать, знать все, что ожидает впереди, а главным образом высматривать - нет ли попрятанных мин.

Эта первая ночь еще не грозила большими опасностями; надо было к утру добраться до станицы Славянской, что верстах в семидесяти - восьмидесяти от Краснодара, если считать по воде. В Славянской - наши; берега, следовательно, до самой станицы должны быть тоже наши. Впрочем, это последнее предположение может быть и ошибочным: неприятель, отлично зная места, все потаенные дорожки и камышовые тропы, часто заскакивал в наш тыл и оказывался там, где его совсем не ожидали. Так мог он и теперь заскочить на эти берега, мимо которых мы проплывали. Но тихо: ни стрельбы, ни шума. Только слышны всплески воды под колесами пароходов, да изредка конь заржет, обиженный беспокойным соседом.

Все дальше и дальше плывет наш красный караван. Когда густая мгла стала подниматься от земли, а на востоке чуть забрезжила заря - мы подплывали к Славянской. У самой станицы, над рекою - огромный железнодорожный мост. Его взорвали белые, когда увидели, что положение их безнадежно. Чудовище рухнуло в воду, но крайние пролеты устояли и под углом накренили средний пролет, лежавший на дне. Под этими крайними пролетами и надо было провести наши суда. Задача нелегкая, ибо река здесь сильно обмелела. Работы хватило до самого вечера: вымеривали, выщупывали, проверяли каждый шаг. Наконец все готово к отплытию. Разместились новые бойцы, которых забрали из Славянской. Теперь уже всех набиралось около полуторы тысячи человек. Погрузили кое-что из припасов - и снова в путь. Десант разбили на три эшелона. Во главе каждого поставили на время пути своего начальника; разъясняли, что предстоит за путь, чего можно ночью ожидать.

Лишь только смерклось, так же тихо и бесшумно, как вчера, отчалили от берега тяжелые пароходы. В станице никто не заметил отхода: весь день она была оцеплена войсками, - ни в станицу, ни из нее никого никуда не пускали. Тайна и здесь была сохранена. Тайна спасла жизнь красному десанту.

От Славянской до Ново-Нижестеблиевской, где стоял улагаевский штаб, по Протоке считается верст семьдесят. Ехать надо целую ночь. Время было рассчитано таким образом, чтобы к месту высадки попасть на рассвете, в тумане, когда все еще погружено в глубокий сон. Врага застать надо было врасплох, появиться совершенно неожиданно. Эту последнюю мучительную ночь никогда не забыть участникам похода. Пока ехали до Славянской - здесь все-таки были свои места, и неприятелю проникнуть сюда было трудно. А вот теперь, за Славянской - среди лиманов и плавней, по зарослям и камышам, которыми укутаны мокрые низкие берега, там всюду кишат вражьи дозоры и разъезды. Положение крайне опасное. В таком положении и меры принимать надо было особенные. Перед тем как отплыть пароходам, на берегу собрались в кучу руководители отряда и совещались о необходимых мерах предосторожности. Тут был начальник Ковтюх, имя которого так неразрывно связано с Таманской армией. Эту многострадальную армию по горам и ущельям он выводил в 1918 1919 году из неприятельского кольца. Кубань, а особенно Тамань отлично знают и помнят командира Епифана Ковтюха. Сын небогатого крестьянина из станицы Полтавской - он за время гражданской войны потерял и все то немногое, что имел: хату белые сожгли дотла, а имущество разграбили начисто. Всю революцию Ковтюх - под ружьем. Немало заслуг у него позади. Да вот и теперь: Кубань в опасности, надо кому-то кинуться в самое пекло, пробраться во вражий тыл, надо проделать не только смелую - почти безумную операцию. Кого же выбрать? Епифана Ковтюха. У него атлетическая, коренастая фигура, широкая грудь. Большие рыжие усы словно для того лишь и созданы, чтобы он их щипал и крутил, когда обдумывает дело. А в тревожной обстановке он все время полон мыслями. И в эти минуты уже не говорит, командует. Зорки серые светлые глаза; чуток слухом, крепок, силен и ловок Ковтюх. Он из тех, которым суждено остаться в памяти народной полулегендарными героями. Вокруг его имени уже складываются были и небылицы, его имя присоединяют красные таманцы ко всяким большим событиям. Стоит Ковтюх на берегу и машинально, сам того не замечая, все дергает и дергает широкий рыжий ус.

С ним рядом стоит первый, ближайший, лучший помощник - Ковалев. Ему перекосило от контузии лицо, на сторону своротило скулу, оттянуло верхнюю губу. Не запомнить Ковалеву, сколько раз побывал он в боях, сколько раз ходил в атаку. Даже не подсчитает точно и того, сколько раз был поранен: не то двенадцать, не то пятнадцать. Я не знаю, есть ли у него живое место, куда не шлепнулась бы пуля, не ударился бы осколок снаряда или взметнувшаяся земля. И как только выжил человек - не понять. Худой, нездоровый, с бледным, измученным лицом, обрамленным мягкой шелковистой бородкой, он представляет собою образец истинного воина: по своей постоянной готовности к любому, самому рискованному делу, по своей дисциплинированности, по личному мужеству и благородству. Числясь в полной отставке, он никак не мог оставаться вне боевой обстановки и теперь направлялся с нами совершенно добровольно на опасное дело. Я видел его потом в бою - такой же веселый, ровный, как всегда. Самое большое дело он совершал с неизменным хладнокровием и докладывал об этом деле, как о пустяке, не стоящем внимания. Таких Ковалевых, чуть заметных, но подлинных героев, - много в Красной Армии. Но они всегда скромны, о себе молчат, на глаза начальству не лезут - и остаются в тени.

Против Ковалева - командир артиллерии Кульберг. Я ближе узнал его лишь потом, в горячем бою, когда у нас все было поставлено на карту; такой твердости, такой настойчивости можно позавидовать: кремень - не человек. А посмотреть - словно козел в шинели, да и голос, как козлиный, дрожит, дребезжит, рассыпается горохом. Были еще два-три командира. Совещались недолго; почти все было решено и придумано еще днем. Отъехал Кондра версты полторы, спешился со своими ребятами и говорит:

- Вот тут разбирайте, кому что придется, только с чинами не спорить, - и подал им узелок. Ребята развязали его, извлекли оттуда белогвардейские наряды погоны, кокарды, пуговки, ленты, - а через пять минут отряда было не узнать. Сам Кондра оборотился полковником, и когда надувал губы, делался смешон и неловок, словно ворона в павлиньих перьях. Тьма еще не проглотила вечерние сумерки, но дорожку различать можно было лишь с трудом. Сели снова на коней, тронулись. Кондра остановился, остановились и все. Он повернул ухо в ту сторону, откуда доносились звуки, и различил теперь ясно гомон человеческой речи... - Приготовиться! - отдана была тихая команда.

Руки упали на шашки. Продолжали медленно двигаться вперед... Были уже отчетливо видны силуэты шести всадников - они ехали прямо на Кондру. - Кто едет? - раздалось оттуда.

- Стой! - скомандовал Кондра. - Какой части?

- Алексеевцы... А вы какой?

- Комендантская команда от Казановича...

Всадники подъехали. Увидели погоны Кондры и почтительно дернулись под козырек. - Разъезд? - спросил Кондра.

- Так точно, разъезд... Только - кто же тут ночью пойдет?

- Никого нет, сами проехали добрых пятнадцать верст.

В это время наши всадники сомкнулись кольцом вокруг неприятельского разъезда. Еще несколько вопросов-ответов; узнали, что дальше едет новый дозор. Примолкли. Тишина была на одно мгновение... Кондра гикнул - и вдруг сверкнули шашки... Через пять минут-все было окончено.

Ехали дальше, и с новым дозором был тот же конец...

Так за ночь изрубил мужественный Кондра шесть неприятельских дозоров и не дал уйти ни одному человеку. Всю ночь до утра мы дежурили на верхних палубах. Все чудилось, что в камышах кто-то передвигается, что лязгает оружие, слышен даже глухой и сдержанный шепот-разговор. Здесь близко берега - и можно рассмотреть мутное колыхающееся поле прибрежных камышей. И отводили взоры от берега, но только на мгновение, а потом - опять, опять штыки, глухой и тихий разговор, стальное лязганье... Ночь полна страшных шорохов и звуков... Каждый силится остаться спокойным, но спокойствия нет. Можно сохранить спокойное лицо и голос, и движения, но мысль бьется лихорадочно, чувствительность обострена до крайности. Рассуждали о том, что надо делать, если вдруг из камышей откроется пулеметный огонь. А можно ведь ожидать и большего: там сумеют подкатить орудия и возьмут нас на картечь... Что делать тогда?

Предполагали разное. Только ясно было каждому, что тогда уж надежды на спасение мало: в узкой реке не повернуться неуклюжим судам, а идти вперед - значит, еще дальше просовывать голову в мертвую петлю. Но что же делать? Соглашались на том, что надо быстро причалить к берегу, сбросить подмостки и вступить в бой... Легко сказать - "вступить в бой". Пока подплывали бы к берегу неприятель всех мог перекосить пулеметным огнем: ему из камышей прекрасно видно, как на баржах вплотную, кучно расположились наши бойцы. Они тоже не спали; теперь, когда отъехали от Славянской, уже в пути, командиры объясняли им предстоящую операцию со всеми ее трудностями и опасностями, которые только можно было предвидеть. Где уж тут было спать в такие ночи не до сна; глаза сами ширятся, и взоры вперяются в безответную тьму. Прижавшись друг к другу, они во всех концах вели тихую прерывистую беседу: Все так же тихо, почти бесшумно плыли во тьме караваны судов. На заре, когда еще густым облаком стоял тяжелый речной туман, первый пароход причалил к берегу... Одно за другим подходили суда и врезались в прибрежные камыши и высокую траву. До станицы оставалось всего две версты. Зарослей на берегу не было, и открывалась широкая поляна, где удобно было разгрузиться и строить войска. Знатоки этих мест говорили, что более удобной пристани для разгрузки не найти, что эта поляна - единственная на всем протяжении от самой Славянской.

Живо побросали подмостки - и с удивительной быстротой все очутились на берегу. Лишь только вступили на твердую почву - вздохнули свободно и радостно: теперь - не на воде, теперь стрелки и всадники сумеют постоять за себя и даром жизнь не отдадут! Скатили орудия, свели коней. Командиры построили части. Во все концы поскакали разведчики. Нервность пропала и уступила место холодной серьезной сосредоточенности. Все делалось быстро, так быстро, что приходилось только изумляться. Бойцы понимали, как это было необходимо в такой обстановке. Командиры верхами окружили нас с Ковтюхом. Два-три напутственных совета, и - марш по местам! Уж все готово. Отдана команда идти в наступление. Впереди рысью пошла кавалерия. Заколыхались цепи. На долю Ганьки выпала задача промчаться метеором по улицам станицы, все рассмотреть и доложить. Он несся, словно птица, мимо густых садов, мимо домов с закрытыми ставнями, пронесся по главной площади, у храма, и, исколесив станицу, возвратился и доложил, что "все в порядке". Когда стали расшифровывать это замечательное "все в порядке", оказалось, что обреченная станица спит мертвым сном. Она ничего не ждет, ничего не знает. Кое-где по углам дремлют часовые, они сонными глазами смотрели вслед скакавшему Ганьке и считали его, верно, за гонца с позиции... Жители тоже спали, только изредка попадалась какая-нибудь сгорбленная старуха казачка, тащившаяся с ведром к колодцу. Видел Ганька и аэроплан - он был на площади, у церкви. Видел за изгородью одного большого дома мотоциклетку и два автомобиля.

Когда он, запыхавшись и торопясь, все это пересказал, было совершенно ясно, что мы движемся, не замеченные врагом. Удар был рассчитан на внезапность. Подойти надо было совершенно неожиданно, атаковать оглушительно. В то же время необходимо было создать впечатление навалившихся крупных частей, хорошо вооруженных, с богатой артиллерией. С другой стороны, нужно было организовать засады, неожиданные встречи, картину полного окружения и вселить в неприятеля убеждение в полной безнадежности положения. Эффект неожиданного удара должен был сыграть здесь исключительную роль. В конце поляны, под самой станицей, остались еще целые полосы не выжженных камышей. Здесь пробраться было невозможно, и пришлось загибать, идти окружным путем. Разгрузка, сборы, приготовления, самое движение до станицы заняло около двух часов. Станица все еще не пробуждалась. Туман рассеивался, но медленно, и над рекой продолжал держаться таким же густым белесоватым облаком, как прежде. Протока у самого селения загибалась в западном направлении и вела на Ачуев, к морю. По берегу, до станицы и за станицей, шла езжая дорога. По этой дороге и направилась часть наших войск. Сюда же, глубже, во главе с Чоботом, отправлен был в засаду эскадрон кавалерии, которому дана была задача рубить неприятеля, если он в случае паники бросится бежать, спасаться на Ачуев. Части десанта были расположены в своем движении таким образом и с таким расчетом, чтобы одновременно могли дойти до станицы с разных сторон и одновременно же открыть огонь. Тогда же должна была загромыхать артиллерия. Неприятельские силы, расположенные в станице, могли нам оказать стойкое сопротивление ввиду своей достаточно высокой боевой доброкачественности (мало надежными были только пленные красноармейцы). Там стояли части корпуса генерала Казановича: Алексеевский пехотный полк, запасный батальон того же полка, Алексеевское и Константиновское военные училища и Кубанский стрелковый полк. Кроме того, в станице был расположен славный штаб улагаевского десанта со всеми своими разветвлениями и другие, более мелкие штабы и тыловые учреждения. При всем том следовало ожидать враждебных действий со стороны станичного населения. Ново-Нижестеблиевская была у нас на худом счету.

Около семи часов утра, когда части вплотную подошли к станице, раздался первый орудийный выстрел. Затем открылась оглушительная канонада; орудийные громы слились с пулеметным и ружейным огнем. Части шли вперед. Неприятель, не понимая в чем дело, совершенно растерялся и никак не мог организовать защиту. Открытый по нашему десанту беспорядочный огонь не приносил почти никакого вреда. Красная пехота напирала и одну за другою занимала улицы станицы. В центре пришлось столкнуться с неприятелем, готовым к обороне. Наши батальоны в этом месте вел Ковалев. Он отлично понимал, как опасно теперь промедление. Он знал, что паника в неприятельских рядах может миновать, и тогда с неприятелем справиться будет нелегко. В такие минуты бывает достаточно одного находчивого командира, который властно остановил бы бегущих, который понял бы мигом, в чем корень дела, и уяснил бы себе отчетливо, как и с чего следует начинать сию же минуту. Паника усиливается обычно множеством случайных и противоречивых приказов, которые отдаются сплеча и сгоряча: один приказ опровергает другой, запутывает, затуманивает дело. Именно в такой стадии беспланного метания находился теперь неприятель. Но уже были первые признаки его начинающейся организации. Надо было ловить момент.

Ковалев отдает команду идти в атаку. Сам с винтовкою в руке остается на левом фланге. На правом идет Щеткин. У него так же широко открыты глаза, как и там, на барже, во время песни. Только теперь в них горят огни жестокого, беспощадного хищника. Весь лоб, до переносицы, перерезала глубокая складка. У Щеткина тяжелая поступь - он словно и не идет, а по заказу трамбует землю. Около него идти спокойно - родится какая-то твердая уверенность, что с ним не пропадешь, что Щеткина невозможно свалить с ног. Он отдает команду коротко, четко, сердито... Неприятель сгрудился возле садов. Было видно, что он еще не выстроился как следует, что не нашлась еще могучая, организующая рука, которая смогла бы толпу превратить в стройные упругие цепи. Скорее, скорее... К этой толпе отовсюду - из сараев, из халуп, из садов и огородов, по улицам и закоулками сбегались солдаты. Толпа растет у нас на глазах. Она уже развертывается, принимает форму. Еще минута - и мы встретим стену стальных штыков, море огня - меткого, уничтожающего...

- Ура! - проносится по нашим рядам.

Винтовки наперевес, бойцы мчатся на толпу... Там замешательство. Многие кинулись бежать кто куда. Иные все еще продолжали стрелять... Почти все побросали винтовки и стояли, ждали с поднятыми вверх руками. Звенели кругом пули, то здесь, то там вырывая жертвы. Одним из первых, прямо в лоб, был убит Леонтий Щеткин. Вдруг от плетня отделилось человек пятьдесят и кинулось нам навстречу... Это заставило отпрянуть назад передовую нашу цепь. На минуту произошло замешательство, но Ковалев уже отдал новую громкую команду:

- Вперед, ребята, вперед, ура!..

И рванулись как бешеные красноармейцы... Опрокинули бегущих им навстречу белых солдат, смяли их под себя, - дальше ничего не было видно... Когда эта полсотня кинулась от плетня - те, что побросали винтовки, остались недвижимы и за ними не побежали; они стояли и ждали пощады с высоко вздернутыми кверху руками. Красные бойцы окружили пленников. Живо отогнали их на другое место, стояли, не трогали... Брошенное оружие собрали, сложили в груду, а через несколько минут пригнали подводы, погрузили и увезли к берегу. Всюду, куда ни глянь, валялись раненые стонали, хрипели, иные кричали от боли... Оказалось, что эти пятьдесят шестьдесят белых солдат были частью офицерами, частью - алексеевцами. Пощады им не было ни одному. Остальных пленных погнали к баржам.

Чобот, пробравшийся со своим эскадроном за станицу, проехал до самых камышей, спешил всадников и ждал. От него человек десять разведчиков протянулось, залегло цепью ближе к станице, и один другому передавал, как идут там дела, что видно, что слышно. Пока бежали отдельные белые солдаты, Чобот не подымал своих ребят и не тратил зарядов, не обнаруживал своего местонахождения. Правда, отдельные беглецы сами запарывались сюда же к камышам; их без криков задерживали, оставляли у себя... Но лишь только Ковалевская атака решила дело - остатки гарнизона кинулись вон из станицы и прямо на дорогу, к реке, надеясь переплыть ее на лодках и спрятаться на том берегу. В эту минуту эскадрон вскочил на коней и кинулся из-за камышей на бегущих... Произошло что-то невероятное. Белые совершенно не ожидали нападения с этого края. Они шарахнулись в сторону, рассыпались по берегу и в большинстве побежали на то место, где прежде стояли лодки. Лодок не было. Чоботовы ребята увели их на другое место. Бежать было некуда. А всадники метались всюду среди беглецов и безжалостно их сокрушали, не встречая почти никакого сопротивления. Многие бросились в воду, надеясь вплавь добраться до того берега, но мало кому удалось доплыть: наш пулемет шарил по воде и нащупывал беглецов - большинство ушло ко дну Протоки. Возбужденный Чобот носился по берегу, он сам не рубил и не преследовал , только указывал бойцам, куда скрывался, куда бежал кучками ошалелый неприятель. Чобот все видел и разом замечал во все стороны, как метался враг и где он искал спасения.

Словно дикий степной наездник - скакал из конца в конец с обнаженной шашкой Танчук. Он уже давно потерял шапку, и черные кудрявые волосы разметались по ветру. Он не знал и не слышал никакой команды, сам выбирал себе жертву и бросался на нее, как коршун, мял и рубил без пощады. И когда уже все было сделано - шальная пуля своего же стрелка перебила Танчуку левую руку. Он не крикнул, не застонал - только выругался крепче крепкого и соскочил с верного Юся. Сеча кончилась... Сколько побито здесь было народу, сколько сгибло его на дне Протоки останется навсегда неизвестным. Только отдельные беглецы успели добраться до камышей и спрятаться в них - большинство же погибло во время бегства. Были случаи, когда белогвардейские офицеры переодевались в женское платье, пытаясь таким образом скрыться в камыши, но кавалеристы не пропускали никого, задерживали маскированных и "оставляли" их здесь же на месте. Через два часа станица была в руках красного десанта. В начале боя с церковной площади поднялся неприятельский аэроплан и полетел в направлении на Ново-Николаевскую*, где были расположены белые части. И во время боя и после него из станичных садов и огородов, с чердаков крыш, из-за копен сена и из высокой травы то и дело летели шальные пули; так недружелюбно встречала станица красных гостей.

В этом утреннем бою захвачено было около тысячи пленных, человек сорок офицеров, бронированный грузовой автомобиль, пулеметы, винтовки, снаряды, обозы с медикаментами, печати, канцелярии, личные офицерские документы и т. д. В это время пароходы и баржи подошли к самой станице. Были погружены пленные и трофеи; тут же толпились с носилками раненых красноармейцев, пострадавших большей частью в штыковой атаке. Дальше было совершенно ясно, что неприятель, получив известие от летчика о катастрофе в тылу, постарается или сняться совершенно, или послать в станицу сильную часть, которая могла бы управиться с красным десантом. Неприятель выбрал первое: снял с позиции свои части и от Ново-Николаевской (а затем и других пунктов) тронулся на Ново-Нижестеблиевскую, опасаясь быть окончательно отрезанным от моря. Здесь у него была единственная дорога на Ачуев, и он торопился по ней пройти, пока красный десант не закрепился здесь по-настоящему и еще не пополнен новыми, может быть плывущими сзади, частями.

Фронт неприятельский в это время находился по линии станиц: Чертолоза, Старо-Джирелеевская, Ново-Николаевская, Пискуново, Башты, Степной и Чурово. Уже дрогнула неприятельская позиция, снялась она и быстро покатилась к морю. Неприятель попятился назад, а тем временем главные наши силы, стоявшие против неприятельских позиций, стали подгонять и колотить оступающего к морю врага. В станице, занятой красным десантом, бой не возобновлялся до тех пор, пока из Ново-Николаевской не подошли новые белые части. Первыми из них пришли: Сводный Кубанский кавалерийский полк, Полтавский пехотный и Запорожский полки, неизвестная часть генерала Науменко и части кавалерийского корпуса генерала Бабиева, среди которых был и волчий дивизион Шкуро. Красному десанту было чрезвычайно трудно сдержать напор таких крупных сил; его задачей было теперь, во что бы то ни стало, продержаться до подхода главных своих сил, все время тревожить неприятеля, расстраивать его движение, беспокоить его частичными боевыми столкновениями и держать в напряжении. В полдень, под напором превосходных сил, нам пришлось очистить две крайние улицы, идущие с востока на запад: по этим улицам пошли главные силы неприятеля. Снова завязался бой. Неприятель ввел в работу два бронированных автомобиля. Но положение его было, в общем , весьма сложное; напирая на красный десант, он в то же время не мог сосредоточить на нем свое исключительное внимание и дать в станице основательный бой; этого не мог он сделать потому, что по пятам гнали и наседали на него главные наши силы, снявшиеся вслед за ним со своих позиций. Уже слышалась в отдалении, со стороны Ново-Николаевской, артиллерийская стрельба: это били батареи красной бригады, торопившейся объединить свои действия с действиями красного десанта. Около четырех часов у станицы скопилось много вражеских сил. Видимо, там решено было покончить с красным десантом и сбросить его в Протоку. Неприятель открыл ураганный артиллерийский огонь и цепями пошел в наступление. Это активное и стремительное движение заставило нас попятиться к реке. Вот красные бойцы оставили поляну, отошли за речку, а неприятель все идет и идет. Было ясно, что при дальнейшем отступлении десант может погубить себя целиком. Командир артиллерии товарищ Кульберг уже целых три часа не слезал с дуба. Он примостился там, подобно филину, на верхний сучок, приник потным лбом к сырому холодному стволу и все смотрел в бинокль, как падают наши снаряды. Батарея стояла тут же, в нескольких шагах, и Кульберг с дуба корректировал стрельбу, отдавая команду. Так, в лихорадочной пальбе, Кульберг забывал о времени, об усталости, забывал обо всем... И теперь, когда неприятель шел в наступление и подходил ближе и ближе к тому месту, где стояла наша батарея, Кульберг и не подумал тронуться, не шелохнулся, словно прирос к дубовому сучку.

Все резче, все порывистей его приказания, все чаще меняет он прицел, громче отдает команду... А возле орудий - запыхавшиеся усталые артиллеристы; еще живее, чаще падают снаряды, бьют по идущему врагу... На лугу, у выхода к Протоке, там, где сходятся две дороги, неподалеку от камышей были выстроены пулеметы, и пулеметчикам была дана задача - или погибнуть, или удержать наступающие цепи врага. Пулеметные кони повернуты мордами к реке. На тачанках, за щитами, согнулись пулеметчики. Мы сзади их верхами удерживаем отступающие цепи. Вижу Коцюбенко - он словно припаян к пулемету, уцепился за него обеими руками, шарит, проверяет дрожащими пальцами, все ли в порядке. Неприятель на виду, он так же неудержимо продолжает двигаться вперед. Ну, молодцы-пулеметчики, теперь на вас вся надежда: переживете- удержимся, а не сумеете остановить врага - первые сгибнете под вражьими штыками! Как уже близко неприятельские цепи! Вот они прорвутся на луговину... В это время, в незабвенные трагические минуты, когда десант держался на волоске, пулеметчики открыли невероятный, уничтожающий огонь.

Минута... две... Еще движутся по инерции вражьи цепи, но уже дрогнули они, потом остановились, залегли... И лишь только подымались - их встречал тот же невероятный огонь... Это были переломные минуты - не минуты, а мгновения. Красные цепи остановились, подбодрились и сами пошли в наступление. Неожиданный оборот дела сбил неприятеля с толку, и белые цепи начали отступать. Положение было восстановлено. В это время над местом, где находились неприятельские войска, показались барашки разрывающейся шрапнели. Нельзя описать той радости, которая охватила бойцов и командиров, увидевших эти белые барашки от огня своей красной бригады: это свои шли на подмогу, они уже совсем недалеко, они не дадут погибнуть нашему десанту... Ободренные и радостные, красноармейцы снова начали тревожить проходящие неприятельские войска. Так продолжалось до самой ночи, до темноты. Пытались было связаться с подходившей красной бригадой, но попытки оказались неудачными; между десантом и подходившими красными частями были густые неприятельские массы. Плавни и лиманы не позволяли соединиться обходным путем. Неприятель на ночь решил задержаться в станице, дабы дать возможность дальше к морю отойти своим бесконечным обозам. Красный десант решил произвести ночную атаку. За церковью, неподалеку от станичной площади, в густом саду Чобот спрятал в засаду свой эскадрон. Ему опять предстояло лихое дело в новой обстановке, в глухую полночь. Бойцы расположились в траве, лежали молча. Кони были привязаны посредине сада к стволам черемушника и яблонь. На крайних деревьях, у изгородей - всюду попрятались в ветвях наблюдатели. Чобот ходил по саду из конца в конец, молча посматривал на лежащих бойцов, на коней; проверял сидевших на сучьях дозорных. Ровно в полночь решено было произвести атаку, а эскадрону, спрятанному в саду, поручалось в нужную минуту выскочить из засады и довершить налетом панику в неприятельских рядах. Отрядили храбрецов, поручили им проползти в глубь станицы и в двенадцать часов поджечь пяток халуп, а для большего эффекта, лишь займется пожар - кидать бомбы. С первыми же огнями должны разом ударить все орудия, заработать все пулеметы, а стрелки, дав по нескольку залпов, должны громко кричать "ура", но в бой не вступать, пока не выяснится состояние противника. Наступили мертвые минуты ожидания. Кругом тишина - и у нас тишина, и у неприятеля. В такую темную ночь трудно было ожидать атаку. Люди, казалось, ходили на цыпочках. Разговаривали шепотом. Все ждали. Вот задрожали первые огни, взвились из станицы красные вестники, разом занялось несколько халуп... В то же время до слуха красных бойцов донеслись глухие разрывы - это наши поджигатели метали бомбы. Что получилось через мгновение - не запечатлеть словами. Ухнули разом батареи, пулеметы заговорили, заторопились, залпы срывались один за другим.

Какое-то ледяное безумное "ура" вонзилось в черную ночь и сверлило ее безжалостно. "Ура... ура..." - катилась на станицу страшная угроза. Неприятель не выдержал, побросал насиженные места и кинулся бежать. В эту минуту из засады вылетел спрятанный там кавалерийский эскадрон и довершил картину. При зареве горящих халуп эти скачущие всадники с обнаженными шашками, эти очумелые, заметавшиеся люди казались привидениями. Неприятель сопротивлялся беспорядочно, неорганизованно; открывал пальбу, но не видал своего врага, пытался задержаться, но не знал, где свои силы, как и куда их собрать. Недолго продолжалась уличная схватка. Станица снова была полностью очищена. Неприятель за окраиной распылился по плавням и камышам; только наутро собрался с оставшимися силами, но к станице больше уже не подступал, а направился к морю. Еще ночью, тотчас после боя, в станицу вошли наши заставы, но весь десант вошел туда лишь на заре. Снова была пальба из огородов и садов, снова недружелюбно встречали станичники красных пришельцев...

Когда рассвело, стали собирать и отправлять на баржи новые трофеи: бронированный автомобиль, легковые генеральские машины, пулеметы, траншейные орудия, снаряды, винтовки, патроны...

К этому времени со стороны Николаевской вошла в станицу красная бригада, - ей и была передана задача дальнейшего преследования убегающего противника. Десант свою задачу окончил. Весело, с песнями грузились красноармейцы на баржи, чтобы плыть обратно. Каждый понимал, какое сделано большое и нужное дело. Каждый все еще жил остатками глубоко драматических переживаний... Суда отчалили от берега... Громкие песни разбудили тишину лиманов и камышей. Мимо этих вот мест, только вчера, на заре, в глубоком сивом тумане, в гробовом молчании, плыли суда с красными бойцами... Еще никто не знал тогда, как обернется рискованная операция, никто не знал, что ждет его на берегу... Теперь, плывя обратно, бойцы не досчитывались в своих рядах нескольких десятков лучших товарищей. На верхней палубе "Благодетеля", на койке, лежит с раздробленной рукой бледнолицый Танчук и тихо-тихо стонет. В просторной братской могиле, у самых камышей, покоится вечным сном железный командир Леонтий Щеткин. Когда вспоминали павших товарищей, умолкали все, словно тяжелая дума убивала живое слово. А потом, когда миновало и молчание, - снова смех, пение, снова веселая радость, будто и не было ничего в эти минувшие дни и ночи.

Москва, 14 ноября 1921 г.

Карты Гражданской войны, в которой нет победителей и побеждённых. Гражданская война преступна по своей сути- в ней уничтожается генофонд нации.

Сколько же их, образованных, воспитанных,трудолюбивых, надёжных,по -настоящему преданных Родине, было отторгнуто новой Россией, любовь к которой они пронесли всю жизнь и передали её своим детям.............Самодержавец Николай второй,чью власть свергли большевики,просил не мстить за него, т.к. это ввергнет Россия в гражданскую войну. Его обвиняли в мягкотелости(может так и было, не нам судить) , но это высказывание говорит о том, что он был мудрым и дальновидным политиком. Но большевики придерживались совсем других правил, к чему это привело уже известно.........

Я мечтаю вернуться с войны

На которой родился и рос.

На руинах нищей страны

Под дождями из слёз.

Но не предан земле тиран,

Объявивший войну стране.

И не видно конца и края этой войне.

Я пророчить не берусь

Но точно знаю, что вернусь

Пусть даже через сто веков

В страну не дураков, а гениев.

И, поверженный в бою

Я воскресну и спою.

На первом дне рождения

Страны, вернувшейся с войны.

«Я ВЕРНУСЬ». Игорь Тальков

Замечательный поэт, певец и композитор Игорь Тальков (1956-1991) прожил неполных 34 года. «Ну надо ж было так устать, дотянув до возраста Христа, Гос-по-ди…». К 1989 году Игорем было написано более двухсот песен .Трагически оборвалась яркая, творчески и духовно наполненная жизнь. Пик популярности Талькова пришелся на 1990—1991 годы. Убит из револьвера «Наган» 6 октября 1991 года в Санкт-Петербурге во Дворце спорта «Юбилейный» перед концертом.

Когда в эфире впервые прозвучала его песня «Россия», поначалу подумалось: может, эта песня всего лишь случайность в репертуаре артиста, который так запомнился лирическими «Чистыми прудами». Но следом появились «Бывший подъесаул», «Родина моя», "Глобус" «Я вернусь» — гражданские, философские, воинствующие песни, и стало ясно, что на эстраду пришел национально мыслящий певец, способный пробуждать самосознание масс. Явление в среде рок-музыкантов невиданное. Это-то и предопределило неминуемую расправу над ним. Сам певец не скрывал своего назначения: «Россия — боль моей души. Социальные песни — крик моей души. Бой за добро — суть моей жизни. Победа над злом — цель моей жизни». Стреляя в Талькова, попали в Россию. Он часто повторял: «Можно убить тело, но нельзя убить душу».

Послесловие

Так бесславно завершился этот план Врангеля, причинивший кубанцам только лишние жертвы и страдания. Командующий десантом генерал-лейтенант Улагай Сергей Григорьевич за неудачную операцию был отчислен Врангелем в сентябре 1920-го в отставку. В эмиграции жил в Югославии, потом во Франции, похоронен на кладбище Сен-Женевьев-де-Буа.

А комкор Ковтюх Епифан Иович, красный герой гражданской войны, сын крестьянина из ст.Полтавской, в 38-м расстрелян как «враг народа».

Комментарии излишне………

На Кубани тот десант аукался казакам ещё долго. Эмигранты писали: в Екатеринодаре 5 августа объявили регистрацию бывших офицеров и прочих чинов, - «а иначе расстрел». Утром в Зимнем театре все заполнили опросные листы, их отпустили, объявив прийти вечером за карточками. А вечером, собрав почти 3-тысячную толпу, всех погнали под конвоем, «кто в чем пришел», в том числе и стариков-хорунжих, получивших офицерский чин в 1919-м «за полезную деятельность против большевиков». Отправили эшелонами в Москву, а 18 октября из 11-ти подмосковных лагерей - в Архангельск. Выборочно расстреливали их в Екатеринодаре, Ростове и Москве, а под Архангельском 6 тысяч уничтожили «под сильным конвоем мадьяр». 13 октября под Москву доставили и партию пленных улагаевцев, «вскоре расстрелянных». Осенью на Кубани «мобилизовали» всех урядников до 46 лет, «рассовав» их по заводам и приискам Севера и Урала. Призвали также в Красную армию два младших возраста кубанских рекрутов, но немало их дезертировало потом в Польшу и Финляндию. И с северных лагерей умудрялись бежать в Финляндию, где образовалась даже казачья станица.

Усилились репрессии и к оставшимся дома казакам. Командующий 2-й Конной армией Миронов не желал ни воевать со вчерашними союзниками-махновцами, ни усмирять казачьи регионы, поэтому 2-ю Конармию на Кубани расформировали, А вот 1-я Конармия Будённого свой кровавый след на Кубани оставила. У нас уже публиковали один документ конца 1920 года, с выводом штаба 9-й Кубанской армии: «Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!», - и зловещей припиской от руки: «Исполнено».

В мае 1922 года в Роговской, где стоял 15-й кавполк кавалерийской бригады Особого назначения, на едином дне принятия воинской присяги присутствовали Буденный и Ворошилов. Но мало кто знает, что в октябре 1921 года в соседней Ново-Джерелиевской стоял Особый эскадрон при Реввоенсовете 1-й Конной армии. А он оставил в архивах след своей работой, занимаясь расстрелами по приговорам Ревтрибунала при Особом отделе Чонгарской дивизии. Расстреливали тогда взрослых зачастую целыми семьями, в том числе и новоджерелиевцев.: расстреливались от 16 лет и старше за участие в Белой армии, за не то происхождение, за былые заслуги при царской власти, за пособничество белым.

И вот парадокс: в казачьих станицах стоят памятники Буденному и , практически повсеместно, памятники Ленину……..Практически в станицах нет памятников , отражающих историю дореволюционного периода. Зазеркалье………..

В эмигрантской прессе писали, как в одной из станиц 29 августа 1921 года на рассвете, «под усекновение Главы Иоанна Предтечи», расстреляли 120 человек: «Весь цвет станицы вырван и убит», а большевики-руководители похвалялись, что станицу «очистили, но мало, нужно ещё очистить». Уместно напомнить о советах Ленина частям Красной армии составлять в каждом населенном пункте из числа «богачей» списки «ответственных» (5-20% от населения), для расстрела при срыве планов продразверстки, а в наиболее упорных сёлах красноармейцев размещать «на постой подольше», «для наказания и исправления». Так что, не уйди казаки в эмиграцию, мало кто из бывших «беляков» дожил бы до 1937 года, ну а тот роковой год и вообще не пережил бы из них, скорее всего, никто.

Вот лишь малая часть казненных роговчан, о ком сохранились записи в станичной книге 1922 года: 13 апреля в Славянской «4-й выездной сессией Ревтрибунала» расстреляны Буглак Пётр, «хлебороб», 45-ти лет, и бывший урядник Перебейнос Митрофан Евдокимович, «хлебороб», 27-и лет; 1 июня там же убит Долганов Иван, 26 лет, родом с Витебской губернии, о чем сообщила Марийко Матрена; 1 октября убит хлебороб Буглак Пантелеймон.

Репрессии усиливали «зелёное» движение. В плавнях у Гривенской до ноября 1924 года скрывалась группа Рябоконя, мстившая Советам. Софийская газета «Казачьи думы» сообщала 8 сентября 1922 года: «Кавалеристы Буденного в н.в. орудуют на Кубани, выколачивая не сдаваемый населением станиц продналог ввиду слабого урожая. Буденновцы зверствуют при розыске запасов зерна, терроризируют население. Ширится зелёное движение, особенно в районе Темрюка и косы Ачуевской, где во главе зеленого отряда стоит известный кубанский деятель Рябоконь. Центром и базой зеленым служит станица Гривенская, но поддерживают их все близлежащие станицы. Карательный отряд буденновцев арестовал недавно в Гривенской семью Рябоконя, но тот напал на станицу и освободил семью. В августе Рябоконь напал на Темрюк, сожгли здание театра и ревкома, увели в плен всех комиссаров, раздали народу все запасы советских складов. Буденновцы теперь набросились на рыбаков Ачуевской косы, подозревая их в снабжении продовольствием зелёных. Расстреляли в течение дня 200!!!!!!!!!! рыбаков, после чего оставшиеся в живых бросили промысел и ушли к зеленым».

Под Ново-Николаевской был убит роговчанин Фёдор Арсентьевич Круц. Говорят, на сохранившейся фотокарточке был Георгиевским кавалером, Советы не признал и ушел к Рябоконю. А его жену Агриппину Ефимовну как заложницу красные вывезли в степь, изнасиловали и убили. Маленький их ребёнок вскоре умер, а двух оставшихся постарше ни один детдом принимать не хотел, - «дети бандита». Стоит ли удивляться, что, натерпевшись всякого, Тимофей Фёдорович Круц в период оккупации Роговской добровольно пошел служить полицейским, отмотав потом восемь лет в лагерях.

Ныне у Бриньковской стоит небольшой бетонный обелиск в память о победе красных над белыми. Такой же метровый обелиск есть и у х. Свободного под станцией Курчанской. Роговские рыбаки, ездившие на лиманы за щуками, как-то остановившись там, высказали замечание, что не согласны с текстом таблички, однобоко освещающим то горе, а косивший недалеко дедок ответил им: «А кто с этим согласен?». И рассказал, как тогда красноармейцы «лютовали», прикалывая штыками прятавшихся в сене отставших и раненых казаков. Это были отрезанные «под Ахтарями» от основного десанта обреченные, обеспечивавшие тыловые склады Улагая.

Материалы архивов, в том числе Русского зарубежного исторического архива, созданного русскими эмигрантами в Праге и привезенного оттуда в СССР после окончания второй мировой войны, около полувека были закрыты для исследователей. Но с 90-х прошлого годов стали доступны.

Вот маленькая часть информации о тех, кто воевал на стороне Белой армии, не приняв законов новой власти:

«Б»

Бондаренко Василий Михайлович 1901г.р.казак ст-цы Крыловской, документ от 1.09.1919г. фонд Кубанского Крыловского станичного правления Ейского округа

Бондаренко Владимир Яковлевич- ротмистр Великого войска Донского.

Бондаренко Григорий Яковлевич. Делегат 5-го всероссийского съезда советов. Док-т 1918г

Бондаренко Даниил Трифонович 1901г.р. казак ст-цы Крыловской документ 1917г. фонд Кубанского Крыловского станичного правления Ейского округа

Бондаренко Евсей Степанов ,рядовой доброволец 75 пехотного Севастопольского полка, док-т 1919г

Бондаренко Евтихий – пластун 4-й роты 1-го Екатеринославского повстанческого полка имени батько Махно. Док-т 1919г

Бондаренко Евтихий –пластун 3-й пластунской сотни батальона особого казачьего атамана Колмыкова отряда.док-т 1919г

Бондаренко Евтихий Иосифович- водолаз «Северо-океанского акционерного общества пароходства и торговли». Док-т 1919г

Бондаренко Иван Михайлович – казак 5 роты (ранен)1-го офицерского генерала Маркова полка» у Деникина. Док-т 1918г

Бондаренко Иосиф – служил на бронепоезде, доброволец, награждён. Док-т 1919г

Бондаренко Климентий Евтихневич- кочегар судна «Якут» сибирской флотилии. Док-т 1919г

Бондаренко Кондрат –красная гвардия Успенско-Козловского штаба

Бондаренко Кондрат Георгиевич у Деникина. Штабс-капитан командир 1-го взвода офицерской караульной роты.док-т 1918г

Бондаренко Кондрат Сидорович

Бондаренко Михаил –старший унтер-офицер стрелкового полка 1-й кавказской казачей дивизии. Док-т 1919г.

Бондаренко Михаил –казак станицы Казанской Кавказского отдела Кубанской области. Док-т 1918г

Бондаренко Михаил -3-й запорожский полк ККВ.ст.урядник, начальник гарнизона от с-цы Новомихайловской.

Бондаренко Михаил Осипович – казак ст-цы Крыловской .док-т 1.09.1917г. фонд Кубанского Крыловского станичного правления Ейского округа

Бондаренко Павел Иванович –ст-ца Темиргоевская, в розыске.

Бондаренко Порфирий – рулевой , охрана транспорта «Березан» Севастопольский порт. Док-т 1919г

Бондаренко Порфий –казак 9 сотни ,партизанский пеший казачий полк. Г.Новороссийск.док-т 1918г

Бондаренко Порфий казак у Деникина . Ермаковский Донской полк.док-т 1918г

Бондаренко Прокофий 1898г.р. Кубанская область,ст-цы Крыловской, документ от 20.08.1918г. фонд Кубанского Крыловского станичного правления Ейского округа

Бондаренко Прокофий- пулемётная команда Корниловского конного полка ККВ,казак.док-т 1918г. За боевые отличия представлен к награждению Георгиевским крестом 4-й степени.

Бондаренко Трифон Иосифович – казак, Кубанская область, ст-цы Крыловской, документ от 1.09.1917г. фонд Кубанского Крыловского станичного правления Ейского округа

Бондаренко Фома , у Колчака, документ 1919г

Бондаренко Яков ,казак (х.Пузов) 1-й сотни 3 Донского Екатерининского пешего полка. Документ 1818г

Бондаренко Яков -подводчик 1 сводного пехотного полка,док-т 1919г

Бондаренко Яков -10-й Донской казачий пеший полк. Место рождения- с.Моисеевка

Бондаренко Яков- санитар госпиталя Российского Общества Красного Креста №4 «Ильдиз» . док-т 15.03.1922г

Бондаренко Яков Власович, рядовой у Краснова, 3-й Донской пограничный полк,док-т 1918г

«В»

Васильчиков- прапорщик,обер-офицер речной флотилии для поручений

Васильчиков Александр Назарович-поручик при 1-й комендантской роте штаба Военного губернатора Ставропольской губернии; в 1918г прикомандирован к 6-му Осетинскому стрелковому батальону, служил у Деникина. Мой двоюродный прадедушка.

Васильчиков-прапорщик, прикомандирован к 3-му батальону отдельной бригады морских стрелков.

Васильчиков- прапорщик нестроевой команды главной базы речной флотилии.

«Д»

Давыдов Иван – солдат, 1-я батарея Сводного артиллерийского дивизиона, у Колчака.

Давыдов Иван- рядовой 2-го Корниловского полка.

Давыдов Иван Гаврилович- фельдфебель 64-го Сибирского стрелкового Селикаменского полка.

Додор Григорий Фёдорович, исключон из сленов ВКП(б) в 1925г.

«Ж»

Ждан Виктор – прапорщик(произведён за боевые отличия) Терского казачьего войска. У Деникина.

Ждан Влас – казак 3 и 9 –го пластунских батальонов. Управление полевого контроля Добровольческой армии.

Ждан Кирилл- военный чиновник, титулярный советник, комендант г.Очаково. Строевая часть , штаб войск Новороссийской области.

Жуков Гавриил – казак 3-я сотня 1-го Кизлярского Гребенского п-ка Терского каз-го войска.

Жуков Гавриил- 1888г.р., капитан, был под судом. Сергеевское артиллерийское училище, г.Одесса.

«З»

Запашный Семён – член Величаевского общества за Единую неделимую Россию.

Запашный Мамонт Семёнович- прапорщик , 3-й Кубанский пластунский батальон у Деникина.

Запашный Филипп –партизан 2-й сотни, партизанский пеший казачий полк, г.Новороссийск. Управление полевого контроля, у Деникина.

«К»

Калерии – войсковой старшина 1-го Кубанского конного полка, У Деникина.

Калерии Владимир Львович –врач инженерного б-на народной армии

Калерии Александр – фельдшер.

Калерии Осип – рядовой 1-го Сибирского полка, у Колчака.

Куликов Дмитрий –казак 1-й сотни 51-й Донской казачий пеший полк. У Деникина.

Куликов Дмитрий – 17-й инжерерный полк при Новельском летучем отряде

Куликов Дмитрий – стрелок 1-го сводного пехотного п-ка

Куликов Дмитрий – казак 44-го Кубанского стрелкового п-ка

Куликов Дмитрий - новобранец

Куликов Дмитрий Григорьевич -1888г.р. исключён из ВКП(б) в 1925году.

Куликов Дмитрий Иванович -1896г.р., казак ст-цы Новочеркасской .

Куликов Дмитрий Петрович- мл.пеший стражник резерва Ростовской окружной стражи.

«Л»

Лях Аким –казак 4-й сотни 1-го Кавказского конного полка

Лях Александр- солдат Управления делами генерального штаба вооружённых сил Юга России

Лях Арсений Фёдорович -1892г.р., Владикавказ. Белогвардейский офицер, взят в плен, был в Кожуховском лагере, освобождён 18.09.1920г с подпиской о явке в Московский Окрвоенкомат. С 1925года –помощник зав.юрид. п/о НКТСССР, из служащих. Снят с работы в НКТ по 2-й категории, т.к. в 1915г служил в Белой армии офицером, помощником адьютанта атамана войскового отделадо 1917г. С 1917г-1918г –член Кубанской рады, кондидат в Кубанское правительство. В 1920г принимал активное участие в борьбе с красными.

Лях Василий- повстанец, 5-йЕкатеринославский Кавказский повстанческий полк, 2-й эскадрон, у Махно. Место рождения: Екатеринославская губерния, Александровский уезд,Б.Михайловская волость, хут. Под-Гавриловка.

Лях Василий –мл.унтер-офицер 2-й офицерский генерала Маркова полк у Врангеля

Лях Василий –мл. урядник, ученик 1-го классного училища ККВ

Лях Владимир – прапорщик, 28.04. произведён в подпоручики. 1-й Кубанский стрелковый полк, у Деникина

Лях Гордей –казак доброволец 2-го взвода 4-й сотни 1-го Кубанского конного полка, у Деникина.

Лях Гордей- казак ст-цы Полтавской , 1-й ударный Корниловский полк

Лях Григорий Тимофеевич- 1891г.р., Кубанская область, хлебапашец. Судим ВЧК за службу у Белых

Лях Даниил – ст.урядник, Архонская ст-ца Терского казачьего войска, у Деникина. За боевые отличия против большевиков произведён в подхорунжии.

Лях Дионисий- ефрейтор 4-го авиаотряда 2-й авиационной дивизии Добровольческой армии г.Екатеринодар.

Лях Иван – казак ст-цы Павловская, Корниловский конный полк ККВ

Лях Иван – хорунжий, зачислен в комплект строевых частей ККВ у Деникина

Лях Иван Евдокимович -ударник 1-го Корниловского ударного полка

Лях Иван Иванович – хорунжий , прибыл 15.08.1918г в 3-й Кубанский пластунский батальон ,учитель

Лях Кирилл Евстафьевич 1897г.р., исключён из РКП(б) в 1925г. Список Полтавской окружной контрольной комиссии.

Лях Павел –казак –доброволец, урядник 2-го взвода 4-й сотни Кубанского конного полка, у Деникина

Лях Савва –казак 4-й Казачьей Кубанской батареи Добровольческой армии.

Лях Степан – казак 1-го Кубанского конного полка

Лях Степан Спиридонович- казак 4-й сотни 1-го Кубанского полка, был в плену у болшевиков.

«М»

Манака Даниил-сотник, зачислен 8.02.1919г в комплект строевых частей ККВ у Деникина. Мой двоюродный дедушка.

Манака Павел –казак 5-й Кубанской Казачьей батареи

Манака Тихон-казак 1-го офицерского генерала Маркова полка, 5-я рота у Деникина

Манаков Алексей –казак 4-й сотни, 6-я рота. Г.Новороссийск.Управление полевого контроля в Добровольческой армии.

Манаков Даниил-ст.камер.9-й роты 1 –го Кунгурского кадрового полка , Восточный фронт

Манаков Даниил Иванович ,призван в 1914г, 9-й роты 1 –го Кунгурского кадрового полка , Восточный фронт

Монака Тихон Акимович-казак офицерского генерала Маркова полка, 5-я рота у Деникина

Монаков Василий Симёнович-прапорщик Симферопольского офицерского полка у Врангеля

«Н»

Назаренко Онуфрий Трофимович- 1857г.р. атаман ст-цы Уманской, у Деникина. Казаков с фамилией Новак, по национальности –Чехи, очень много, но все они без имени.

Новак – атаман ст-цы Абинской, подесаул.

Новак –прапорщик, мл.офицер 1-го Лабинского п-ка ККВ.

Новак – поручик 3-го конного п-ка Добровольческой армии

Новак Андрей – ст.урядник, казак особой конной сотни ККВ

Новак Евгений Васильевич- регистратор общей канцелярии в Екатеринодаре. У Деникина.

Новак Иван – казак 5-й Кубанской казачьей батареи.

Новак Константин –казак 2-й Донской пограничный полк, у Деникина

Новак Матвей Емельянович- мл.урядник 4-й сотни Корниловского конного п-ка ККВ, уроженец ст-цы Колниболотской.

Новак Никита Осипович- рядовой 1р.уч.б. партизан ген.Алексеева полка.

Новак Фёдор – мл.унтер-офицер 2-го офицерского генерала Маркова полка. У Врангеля.

Новак Яков – солдат 1-й пешей сотни 1-го Донского пограничного полка. У Краснова. Лагерь эмигрантов в Галлиполии.

«П»

Пуж Дмитрий Денисович.- г.Киев, старшина.

Пужаев Александр- Самурский пехотный полк, 3-я дивизия, старший писарь полковой канцелярии. Управление полевого контроля Добровольческой армии.

Пужаев Илья- матрос парахода «Роге-Кюль» при штабе дивизиона боевой флотилии

Пужай Михаил Александрович- мл.урядник 1-го офицерского генерала Маркова полка. У Деникина.

Пужайко Михаил – повстанец Григорьевского отряда им. батько Махно.

Пужалко Михаил-место рождения Екатеринославская губерния, Александровский уезд, Григорьево-Криворожской волости. повстанец Григорьевского отряда им. батько Махно.

Пужак Кондрат Фёдорович – казак 1-я сотня Браславского казачества. Украина.

«С»

Ситников Иван Данилович – казак ,мл.урядник , ст-цы Новочеркасской, зачислен в 1920г в 5-й Донской атамана Платова полк.

Ситников Пётр Алексеевич –полковник. Штаб Донского казачьего корпуса.

Ситников Пётр Семёнович – сотник. Штаб Донского казачьего корпуса

Ситников Михаил Григорьевич – хорунжий .Штаб Донского казачьего корпуса

«У»

Уразко Василий Иванович –помощник Полтавского станичного атамана

Официально у нас примирение с Белой Россией состоялось. Признано и то, что тот раскол на красных и белых – историческая трагедия нашего народа. Но вот единых учебников истории, правдиво соединяющих «красную» и «белую» её части, нет и поныне. За что дрались наши деды-прадеды и к чему мы пришли? И «очерняем» ли мы нашу историю, вспоминая такие вот её страницы?

После восстановления советской власти начались преобразования в духе военного коммунизма. И разгорелась "малая" гражданская война (1920-1924 гг.) с упразднением Кубанского казачьего войска, конфискациями и продотрядами - с одной стороны и поддержкой рабочими меньшевиков, восстаниями, отчаянным походом бело-зеленых на Краснодар - с другой. Ситуация нормализовалась лишь в условиях нэпа.

Однако уже в 1927 г. началось свертывание нэпа. А зимой 1928-1929 гг. сталинская политика бесповоротно берет верх. Волна раскулачиваний охватывает 13-15 % семей кубанцев. К лету 1931 г. коллективизация в крае была завершена. Засуха 1932 г. сделала невозможным выполнение госплана хлебозаготовок, а опасность голода толкала крестьян на сокрытие части урожая. Для расследования "кулацкого саботажа" на Северный Кавказ в начале ноября прибыла Чрезвычайная комиссия Политбюро ЦК ВКП(б) во главе с Л.М. Кагановичем. Тринадцать кубанских станиц занесли на "черную доску". Это означало свертывание торговли с вывозом из магазинов товаров, досрочное взыскивание всех ссуд, аресты "врагов", 16 тыс. кубанцев были репрессированы, 63,5 тыс. - выселены в северные районы. Непокорные казачьи станицы переименовывали. В результате - голод, от которого в ряде станиц умерло 40-60 % жителей. Начало выходу из кризиса положил урожай 1933 г.

Говоря о повстанческом движении на Кубани, нельзя обойти личность Рябоконь Василия Федоровича.

До сих пор идут споры: кто он- герой или бандит. Лично я считаю, что он –жертва сложившихся обстоятельств непреодолимой силы. Вот поставьте себя на его место. Жил себе казак, хорошо жил, земля была, дом был, родители, жена, дети. Голос от природы имел хороший, песни пел. Но тут пришли «умные люди» и сказали: нет, не правильно ты, казак, живёшь. Пойдем, мы отведём тебя в «светлое будущее». И ведь повели, но по дороге в «светлое будущее» отобрали у казака землю, сожгли родную хату, зарубили отца, мать расстреляли, как заложницу, жену застрелили, дети по-миру пошли. И ушёл казак в камышовые плавни к таким же , как он, не понявшим и не признавшим новые порядки, с таким ожесточением насаждавшиеся «умными людьми».

И так, долгое время не было известно точного места рождения Рябоконь Василия Фёдоровича. Считалось, что он уроженец ст. Гривенской (она же – Ново-ниже-стеблиевская).Одна из версий, что Василий Федорович Рябоконь родился в 1890 году на хуторе Лебеди (более раннее название хутора Вороная гребля, а потом — Лебедевский), ныне Калининского района Краснодарского края. По другим сведениям он родился в станице Новониколаевской, но во младенчестве его родители перевезли, переехав на хутор Лебеди, почему он и считал этот хутор своей родиной.

Но недавно, исследователь Моторный Андрей нашёл интересный документ:

«Приписываемое рождение Рябоконя к станице Гривенской ошибочно. Рябоконь из станицы Новониколаевская, откуда переселился в Новонижестеблиевскую (она же Гривенская) в 1911г.

Из приказа № 318 1911г. 28 октября пункт 7 "Список жителям станицы

Новониколаевской, Таманского отдела, перечисляющимся из названной станицы в станицу Новонижестеблиевскую того же отдела."

Рябоконь Федор Куприянов 51г.

жена его Анна 51г.

дети их:

Василий 21г.

Иосиф 14л.

Надежда 16л.

Пелагея 11л.

Василия жена Хатиния 20л.

Получается, что Василий Федорович родился в 1890г., жену звали Хатиния.

Но это еще не все!

В приказе № 308 от 19 октября 1911г. на стр. 39 есть запись, что в числе лучших наездников Полтавского полкового округа казак станицы Новониколаевской Василий Рябоконь, награжден призом 1-го разряда, серебряным кинжалом с поясом стоимостью 40 рублей.»

С юношеских лет Рябоконь , наделенный от природы красивым голосом и певческим талантом, пел в Войсковом певческом хоре в Екатеринодаре (Краснодаре).

Военную службу начал в Тифлисе, в Полтавском полку. До 1914 года в звании урядника служил в конвое главнокомандующего Кавказской линией, наместника на Кавказе И. И. Воронцова-Дашкова. Позже, при великом князе Николае Николаевиче был направлен на учебу во Владикавказское военно-суворовское училище. Однако, окончить училище Василию Федоровичу не удалось. После Февральской революции юнкерам предоставили отпуска, и Василий Федорович вернулся в родной хутор Лебедевский.

В 1918 году, когда началась война за Казачью Идею против захватчиков-большевиков, он оказался в боевых рядах и заслужил офицерский чин.

После Октябрьского переворота , в 1918 году при советской власти пошел служить в Лебединский Совет. Как, кстати, и его товарищ, впоследствии предавший его, Тит Ефимович Загубывбатько. Тут вполне проявилось выработанное в народе и, особенно в казачестве, представление, не на шутку всполошившее новую власть: «Советы без коммунистов». То есть советскую власть, как новую форму жизни, народ попытался понять и принять, но без чужеродной, не выходящей из его самосознания и культуры идеологической схоластики.

В циркулярном письме ЦК РКП (б) от 24 января 1919 года предписывалось: «Провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем казакам, принимавшим какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». А кто не принимал, если в белом стане зачастую оказывался не по доброй воле, а по мобилизации. Ведь всеобщую мобилизацию проводили те, кто захватывал станицы и хутора — и красные, и белые. Казакам Приазовья ничего не оставалось в таком случае, как скрываться в плавнях, иначе могли быть расстреляны без суда и следствия в родных хуторах и станицах. Надо отметить, что в плавни уходили не только мужчины, но и их семьи. Более трети, если не половина населения Приазовья скрывалась в плавнях от новой власти, отличавшейся непонятной ему жестокостью. Это уже потом, когда ситуация переменилась, их начали уговаривать вернуться к «мирному труду».

Служба В. Ф. Рябоконя в Лебединском Совете продолжалась, как понятно, недолго — всего два месяца. После захвата хутора белыми он был мобилизован и зачислен во Второй Уманский полк. Из полка был командирован уполномоченным в краевую Раду, где находился до прихода красных войск. После ликвидации Рады вернулся домой в родной хутор.

В первых числах июня 1920 года его вызвали в местный Ревком, для регистрации. Он явился и был зарегистрирован. Но, через несколько дней, по неизвестным ему причинам, его дом на Золотьках (окраина хутора в сторону Гривенской), был окружен гривенской милицией с целью его ареста. В. Ф. Рябоконю удалось скрыться. При этом был зарублен его отец, хоронившийся от налетчиков в куче сухого кизяка , а мать впоследствии расстреляли в числе 196 жителей станицы после Крымского десанта на Кубань.. Поняв, что власть его преследует, Василий Федорович ушел в камыши. Там , примкнул к отряду таких же скрывающихся от новой власти казакам, насчитывающему около ста пятидесяти человек. С ними он находился до прихода врангелевского десанта на Кубань в августе 1920 года. После прихода белых он был снова мобилизован.

В 1920 г. Рябоконь не пожелал уйти с родной земли, не эвакуировался в Крым, а укрывшись в близких к станице плавнях, продолжал партизанскую войну. При отступлении десанта, генерал С. Г. Улагай вызвал В. Ф. Рябоконя, хорунжего Кирия и хорунжего Малоса , начальника штаба десанта генерал Д. П. Драценко в район Ачуевских рыбных промыслов, где им была поставлена задача сформировать отряд численностью тридцать человек и остаться в плавнях. Удостоверение командира отряда получил хорунжий Кирий, а В. Ф. Рябоконь был назначен его заместителем, помощником. Хорунжий Малос был назначен адъютантом. Примечательно, что задачу, помимо формирования отряда, хорунжему Кирию ставил сам С. Г. Улагай, и она не была известна даже заместителю командира отряда В. Ф. Рябоконю.

Хорунжий Кирий, сформировав отряд, действовал по старому шаблону повстанческого движения — предпринимал налеты на хутора и станицы, терроризировал органы советской власти, совершал убийства, часто неоправданные и ничем не мотивированные. Так было до 26 февраля 1921 года, когда Кирий погиб и командиром отряда стал В. Ф. Рябоконь. К этому времени он уже понимал, что повстанческое движение окончательно провалилось, вести его в прежнем виде было немыслимо и надо было искать иные формы существования в этой расстроившейся жизни.

Было поругано неотъемлемое право защищаться на своей родной земле……

К тому же в первых числах января 1922 года его отряд был разгромлен красными войсками. Спастись удалось только десятерым, семерых из которых в целях конспирации В. Ф. Рябоконь отпустил и остался только с подхорунжим Иваном Ковалевым по прозвищу Астраханец, так как был он из Астраханского казачьего войска, точнее учителем из станицы Александровской Астраханской области и своим хуторянином Пантелеем Дудником (Дудкой). С этого времени и до конца его камышовой жизни до 31 октября 1924 года у него не было собственно отряда, «банды», но была мобильная группа преданных людей, насчитывающая до девяти человек. Но тем удивительнее, что в таком положении В. Ф. Рябоконь был в курсе всего происходящего в Приазовье и влиял на ход событий во всем этом обширном регионе. Он не был, собственно говоря, руководителем повстанческого движения в крае, но оказался его символом и знаменем, может быть даже помимо своей воли, пользуясь поразительным авторитетом и уважением в народе.

Благодаря его личной храбрости, бравуре и дерзости партизанских выпадов вокруг его имени сложилось много легенд, а слава о нем пошла широко по стране. Его месть направлялась на представителей жестокой советской власти, а добровольных ее помощников и осведомителей он уничтожал без милосердия. Пять лет Рябоконь наводил трепет на местное начальство, которое не знало покоя ни днем ни ночью. Его небольшой отряд помещался в плавнях. Плавни -старые болота Меотиды в дельте Кубани, они покрыты высоким камышом, среди которого иногда возвышаются, сухие гряды, а кое-где открываются чистые водные пространства озер. Возле Протоки они тянутся в длину и ширину на 30-40 км, пробраться же в их гущины могли только местные люди, хорошо знавшие, где среди озер и глубоких прогноев расположены возвышенные места. На них и скрывался Рябоконь со своими людьми, поддерживая связь с партизанами полковника Скакуна; действовавшими ближе к ст. Полтавской. Среди других Казаков с Рябоконем были: его брат Иосиф, свояк есаул Кирий, два брата Мовчуны, Загубывбатько, Дудка, Буряк и др. Они помогали десанту из Крыма в августе 1920 г., но не ушли с ним, а проводив его остатки обратно в Крым, снова укрылись на глухой Казачьей гряде севернее Ачуева.

Там вырос целый поселок, выстроенный из камыша, с жилищами партизан и со складами продовольствия. Снабжение шло частью за счет членов станичного совета, обложенных под угрозой расправы “продналогом”, а частью обозами продразверстки, двигавшимися мимо плавней. От своих тайных доброжелателей – Казаков Рябоконь знал все, что делается в окрестностях, а потому нежданный являлся повсюду, где требовалось его вмешательство или месть. За каждого расстрелянного Казака коммунисты платили своими жизнями сторицей. Поэтому в окрестных станицах они не смели притеснять население так, как делали это в других местах Казачьего края. Сделано было много попыток захватить Рябоконя на его стоянках; употреблялись подкупы, обещались амнистии, высылались отряды чекистов, но ему всегда удавалось скрыться и продолжать борьбу, переменив только место своего пребывания в тех же плавнях. Пять лет ему способствовала удача, но однажды счастье ему изменило. Чекисты пробрались тайными тропами к его временной стоянке, убили залпами несколько партизан, а самого Рябоконя ранили в оба плеча. Сопротивляться он не смог и был схвачен. Его расстреляли в Екатеринодаре около середины октября 1925 г. После его смерти волна террора захлестнула и ст. Гривенскую. Теперь чекисты зверствовали там, как хотели.

А как же зверства В. Ф. Рябоконя, о которых пишется вот уже более восьмидесяти лет,. «Зверства» действительно были, их не могло не быть в ответ на откровенный геноцид казачества. Они аккуратно перечислены в обвинительном заключении, в его сохранившемся личном деле. Но все эти преступления имеют свои причины и мотивации. Самое громкое из них — это, конечно, убийство товарища юности, председателя Лебединского Совета В. К. Погорелова 10 апреля 1924 года и его сотоварищей, точнее — землеустроительной комиссии, приступавшей к переделу земли

В. Ф. Рябоконь был противником передела земли, то есть ее произвольного изъятия у людей, о чем предупреждал В. К. Погорелова. Но что мог сделать В. К. Погорелова, если таковой была общая политическая линия власти…

Во всех донесениях красных В. Ф. Рябоконь назван именно политическим противником, в то время как он был судим, как «бандит». И это является теперь препятствием для его реабилитации…

Люди, разрушившие великое государство, устроившие в стране революционный хаос и беззаконие вроде бы преступниками и не являются, но — «политиками», их именами называют города , площади и улицы, станции метро и т.д., а те, кто имел дерзость оказать сопротивление беззаконию, защищая свою жизнь, является «бандитом».

Такое впечатление, что мы живём в зазеркалье……….

В. Ф. Рябоконя пытался ликвидировать И. П. Малкин, в то время особоуполномоченный по Славотделу. Вознамерившись поймать непокорного В. Ф. Рябоконя в два месяца, он ловил его более двух лет и то это ему удалось лишь потому, что В. Ф. Рябоконь, по всей видимости, смертельно устал от отшельнической камышовой жизни и дальнейшего смысла в ней уже не видел.

И. П. Малкин завербовал Тита Загубывбатько обещая ему, в случае захвата В. Ф. Рябоконя, взять его на службу в НКВД. Но, конечно же, обманул его. Т. Е. Загубывбатько по указанию И. П. Малкина сформировал группу захвата и в конце концов задержал В. Ф. Рябоконя.

Стоит сказать и о том, что зверства чинились не только против самого В. Ф. Рябоконя, но и против его семьи. Так при переправе на байде через Чорный ерик была убита его жена Фаина Давыдовна (в девичестве Фабрая), и четверо детей остались ,по сути ,сиротами, которых приютили родственники.

ЭПИЛОГ

В 1936 году умер Тит Ефимович Загубывбатько. 25 июля 1936 года он умер от воспаления головной оболочки мозга. Ему не было еще и пятидесяти лет.

Малкин Иван Павлович, ловивший Рябоконя, дослужится до начальника УНКВД Краснодарского края. Тот самый Малкин, который зверствовал, подавляя Вешенское восстание на Дону, а потом останавливал публикацию «Тихого Дона», описывающего это восстание. Заслуженный чекист, награжденный за борьбу с бандитизмом орденом Красного Знамени, а за борьбу с «врагами народа», то есть просто с народом — орденом Красной Звезды, был арестован в декабре 1938 года. Повинный в незаконных массовых репрессиях, по сути заливший кровью Кубань, этот «почетный чекист» был исключен из партии, как враг народа. Ордер на его арест подписал лично Лаврентий Берия. Он обвинялся в причастности к антисоветской правотроцкистской организации, в нарушении социалистической законности и применении недозволенных методов следствия. Второго марта 1939 года на закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР он был приговорен к расстрелу. И расстрелян. Без права реабилитации. Но тогда возникает любопытный и неизбежный вопрос. Если И. П. Малкин — преступник, репрессированный без права на реабилитацию., то почему в таком случае преступником является и В. Ф. Рябоконь, которого он ловил, и внесудебно приговоренный к высшей мере наказания? По всякой логике кто-то из них должен быть преступником, а кто-то героем, иначе у нас получается более чем странная история — все ее персонажи — преступники, бандиты и головорезы…

Пришло, видно, время, когда творцы революции, умевшие только убивать, оказались ненужными, лишними…

Они стали неудобны власти, т.к. всегда могли напомнить ей, какими методами приводили своих вождей к власти. Власть самоочищалась, ликвидировав тех, кто привёл её к трону. И стала писать однобокую историю о своей «великой октябрьской революции» и о том, что ведёт страну в «светлое будущее»., заставляя сыновей истреблённых казаков, служить новой власти.

«Покажите мне такую страну,

Где славят тирана,

Где победу в войне над собой

Отмечает народ.(7 ноября, слава богу, уже отменили)

Покажите мне такую страну,

Где каждый - обманут,

Где назад означает вперёд

И наоборот.

Не вращайте глобус,

Вы не найдёте,

На планете Земля стран таких не отыскать,

Кроме той роковой,

В которой вы все не живёте,

Не живёте, потому что нельзя это жизнью назвать.»

«Глобус». Игорь Тальков.1991год

Уцелевшие все-таки во всех несчастьях старожилы, рассказывали потом, что после выхода людей из плавней, там еще долгое время бродили брошенные ими, одичавшие кони. Они шумно шарахались по камышам, заслышав приближение человека, боясь его пуще всякого зверя. Видно кони, как часть непорочной природы, учуяли, что с людьми действительно произошло что-то неладное, немыслимое и что их теперь надо опасаться более всего. Они так и не вышли к людям, так и пропали в камышовых топях и на глухих грядах. Лишь иногда на этих грядах, поросших терновником, рыбаки с удивлением находили потом среди бурьяна их белые, обглоданные ветрами и временем, кости. Порой рядом попадалось истлевшее седло, рассыпавшееся в труху при первом прикосновении. Поржавевший кинжал или шашка — бесполезное и теперь уже ненужное оружие железное…

Где-то до шестидесятых годов в этих прибрежных хуторах и станицах еще жили странные люди с безумным блеском в глазах на уже потухающих лицах. Их называли рябоконевцами. Сторонящиеся других людей, они молчаливо и диковато, долго и одиноко пропадали на берегах лиманов, словно кого-то поджидая. Они, оставаясь глухими к происходящему вокруг, действительно, ждали на берегу своих, будучи уверенными в том, что те не погибли, а все еще скрываются в плавнях и, рано или поздно, придут, вернутся в родные хаты. Их считали чудаковатыми, и они действительно таковыми стали. Своих из плавней они так и не дождались. Теперь уже и этих странных людей не осталось. И некому больше рассказать о том, как здесь жили и умирали люди, не понимая вполне, кому они помешали на этом, таком обширном свете.

Общественное сознание наконец-то пришло к идее примирения, к осознанию того, что только так можно жить в благополучии далее — простив всех, в равной мере несчастных — и красных, и белых, и зеленых. Свидетельством этого является памятник примирения, установленный в краснодарском городском парке.

Кубанские казаки в эмиграции.

Основная масса кубанских казаков оказалась в эмиграции в результате крымской эвакуации в ноябре 1920 г. Большинство из них разместились первоначально на о. Лемнос в Эгейском море. Здесь после ожесточенных споров в декабре 1920 года на пост атамана Кубанского казачьего войска (вместо сложившего с себя полномочия генерала Н.А. Букретова) был избран генерал-майор В.Г. Науменко, находившийся в это время в Югославии. В выборах принимали участие члены Кубанской краевой рады и выборные от войсковых частей.

К весне 1921 года усилия генерала Врангеля и казачьих атаманов по вывозу казаков эмигрантов в страны Балканского полуострова увенчались успехом. С мая по сентябрь 1921 года они были перевезены в Сербию (большинство кубанцев) и Болгарию. Около 25 % казаков вернулись в Россию. Небольшая часть кубанцев осели в Греции и Турции. Некоторое количество выходцев с Кубани оказались в эмиграции другими путями. Более 2 тысяч кубанцев во время подавления кронштадского мятежа ушли вместе с восставшими в Финляндию. Другие — оказались заграницей в результате эвакуации из черноморского побережья Кавказа, переходе советско-польской и советско-грузинской границ.

Многие казаки-эмигранты первоначально находились в военных лагерях или лагерях для интернированных лиц. Но уходя на «собственные хлеба», казаки старались не терять связи друг с другом. Та часть казачества, которая осталась в рядах своих воинских подразделений, даже после перехода их на беженское положение, старалась найти такую работу, где могли бы работать все воинские чины данной части. В составе своих частей казаки работали в Югославии на прокладке шоссейных и железных дорог, строительстве мостов, в Болгарии — на угольных шахтах. Отдельные казачьи подразделения в полном своем составе устраивались на заводы и фабрики во Франции. Жить пытались компактно. Питание во многих частях было «котловое» (общее, с одного котла). На довольствии стояли не только воинские чины, но и их жены и дети. При частях создавались кассы взаимопомощи. Кроме того, более 300 кубанцев, разместившихся в Югославии, несли пограничную службу на границе с Албанией. За годы гражданской войны и эмиграции многие казаки настолько сблизились со своей частью и сослуживцами, что даже покинув по каким либо причинам подразделение, старались по мере возможности поддерживать с ними хоть какую-нибудь связь.

Укрепляли связи между собой и казаки, порвавшие с армией. Бывшие станичники, однополчане вели переписку. В местах компактного проживания казаки создавали станицы и хутора, которые способствовали их общению, взаимопомощи и сохранению казачьих обычаев, обрядов и культуры вдалеке от родины. Чаще это были общеказачьи объединения, включавшие представителей разных казачьих войск. В местах своего наибольшего сосредоточения кубанцы образовывали свои отдельные станицы и хутора. Кроме того, кубанские станицы, согласно постановлению кубанской рады, могли включать в себя всех жителей Кубани — как казаков, так и не казаков. Иногда станицы и хутора образовывались по профессиональному признаку. Таковы различные объединения казаков-студентов. Например, общеказачья студенческая станица в Праге или казачий студенческий хутор при софийской станице.

Согласно статистическим данным о кубанцах на 1923 год, 93 % кубанской диаспоры составляли мужчины, 4 % — женщины и 3 % — дети в возрасте до 16 лет. 55 % казаков эмигрантов были в возрасте от 20 до 30 лет и 25 % — от 30 до 40 лет. Если при этом учесть, что во время репатриации 1921-1924 гг. на родину возвращались в основном старики и казаки, чьи семьи остались в России, то процент мужчин в возрасте от 20 до 30 лет окажется еще более высоким.

Привычка к сельскому и вообще тяжелому физическому труду способствовали относительно безболезненной адаптации казаков за рубежом. Они охотно брались за любую работу и выполняли (стремясь заработать больше денег) ее так, что в некоторых отраслях сельского хозяйства казаки высоко ценились во многих странах. В частности, безработных среди Кубанцев в 1923 году было всего 23 %.

За границей были и представители казачьей интеллигенции. Многие казаки в эмиграции стремились получить или завершить свое образование. Центрами казачьей интеллигенции были Белград, Варшава, Париж, Прага и София. Особое место в этом отношении занимала Прага, где были созданы: Общество изучения казачества, Общество кубанских журналистов и писателей, Общество кубанцев в ЧСР и многие др. В частности Общество кубанцев при содействии чехословацкого правительства оказывало поддержку, в том числе и материальную, многим казакам, желавшим закончить высшие и средние учебные заведения. Благодаря его поддержке около 300 казаков получили дипломы инженеров, врачей, экономистов и др. Среди казаков-эмигрантов было немало писателей, поэтов, художников, скульпторов, актеров, ученых и многих других деятелей культуры и науки, внесших свой вклад в культуру зарубежных стран и российской эмиграции.

Часть казаков-эмигрантов приняла активное участие во второй мировой войне. В составе фашистских войск создавались отдельные части, целиком состоявшие из казаков. В главе этих частей стояли как немецкие, так и казачьи генералы (П. Краснов, А. Шкуро и др.).

После окончания войны часть казаков была выдана союзниками советскому правительству(расстреляны), а часть во главе со своим атаманом В. Науменко осталась в эмиграции. В послевоенный период новым центром расселения казаков-эмигрантов стали США.

Лишь маленький список тех, кому удалось уцелеть в кровавой гражданской войне и покинуть Родину:

«Б»

Бондаренко Григорий Осипович , место рождения -Кубанская область, рядовой ,землемер,член белоэмигрантского кружка «Совнарод» г.Варна. док-т 1923г

Бондаренко Григорий Осипович- житель Галлиполии, белоэмигрант, рядовой Марковского пехотного полка. Док-т 1921г

Бондаренко Григорий Осипович-инвалидный дом, санитар. Док-т 1921г

Бондаренко Григорий Михайлович место рождения- ст-ца Марьянская Кубанской области.док-т 1.10.1944г

Бондаренко Григорий Осипович- военный госпиталь 1 армии корпуса г.Галлиполии, рядовой. Док-т 1921 и 1922г

Бондаренко Евтихий ,белоэмигрант, солдат, находился в Румынии.док-т 1921г

Бондаренко Кондрат, житель Турции, белоэмигрант, гусар 4-го кавалерийского полка. Док-т 1920г

Бондаренко Стефан ,18 лет. Место рождения- ст-ца Ново-Джерелиевская. Казак Кубанского корпуса, находился на острове Лемнос, лагерь Мудрос. Док-т 19.01.1921г

Бондаренко Яков – место рождения Кубанская область, выехал из Крыма на п/х «Витим». Док-т 1920г

Бояджи – штабс-капитан с женой, эвакуировались из Новороссийска на т/х «Николай» 31.07.1921г., находились в лагере в Румынии.

Бояджи- сестра милосердия , эвакуировалась из Новороссийска на т/х «Николай» 31.07.1921г., находилась в лагере в Румынии.

Блохин Георгий – поручик, эмигрировал на т/х «Кизил-Ермак» на о.Поти.

Блохин Георгий Иванович – подпоручик Марковского п-ка, находился в Галлиполии.

Блохин Георгий- прапорщик, эмигрировал в Финляндию.

Блохин Иван – ст.урядник Кизляро- Гребенского п-ка Терского казачьего войска.

«В»

Васильчиков Иван, рядовой, выехал из Крыма на т/х «Рашид-паша» в 1920г

Васильчиков Константин –электрик

Васильчиков Александр Павлович- эмигрировал из Новороссийска в 1920г

Васильчиков Павел Александрович 1865г.р.-хлопотал о получении пособия в 1924г

«Ж»

Ждан Афанасий Андреевич -1900г.р., мл. унтер-офицер. Эмигрировал в октябре 1920г из Крыма, жил в Солонниках(Греция).

Ждан Григорий –казак Кубанского военного училища г.Тырново-Сеймен.

Ждан Григорий -1876г.р., ст-ца Староминская, Казак Кубанского корпуса, находился на о.Лемнос, лагерь Мудрос.

Ждан Григорий Иванович – казак Екатеринодарской казачьей сотни при Кубанском генерала Алексеева училище.

Ждан Константин Семёнович -1891г.р., инженер, выехал на т/х «Инкерман» из Севастополя.

Ждан Пётр Фёдорович – 1895г.р. капитан Алексеевского пехотного полка, Болгария.

«К»

Калерии –поручик связи 1-го армейского корпуса. г.Тырново. Болгария.

Калерии – полковник 1-го армейского корпуса

Калерии- поручик 1-й Галлиполийской роты в Болгарии, выбыл в отпуск во Францию

Калерии Георгий Анастасьевич –поручик тех.полка 1-го армейского корпуса, 1-й роты, находился в Галлиполии. Болгария.

Калерии Яков Яковлевич – 1875г.р., житель Екатеринодара, полковник 1-го армейского корпуса, командир сотни 3-го Екатеринодарского казачьего полка. Член Сараевского общества русских офицеров в королевстве.

Куликов Дмитрий Фёдорович- житель ст-цы Новочеркасской Донской области, коллежский регистратор Донского казачьего войска, член казачьего с/хоз. Союза в г.Праге.

Куликов Василий Андреевич – казак Донского войска. Братислава. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Василий Семёнович – казак Кубанского войска. Прага. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Дмитрий Фёдорович. Болгария. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Андрей Зиновьевич- казак Кубанского войска. Югославия. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Владимир Александрович – казак Терского войска. Прага. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Владимир Иванович- казак Донского войска. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Куликов Василий Фёдорович – род. 6.04.1891г, казак ст-цы Ново-григорьевской, хорунжий 3-го атамана Каледина и Назарова полка, Донского офицерского резерва. Лемноская группа. Штаб Донского корпуса в Старой Загоре».

Куликов Григорий Степанович – казак 5-го Донского казачьего атамана Платова п-ка , Лемноская группа в Болгарии.

Куликов Ипполит Акимович – казак, ст.урядник Екатеринодарской сотни при Кубанском генерала Алексеева училище.

Куликов Василий – 1899г.р., урядник ст-цы Усть-Хопёрской Донской области, образование общее, имел в собственности 400 десятин земли, прибыл в Чехию в 1921г. Лемноская группа в Болгарии.

Куликов Андрей Зиновьевич – 1888г.р.ст-цы Усть-Хопёрской Усть-Медведицкого округа Войска Донского. Эвакуирован из Новороссийска в 1920г. Вдовец, грамотен, закончил учительский институт. В России преподавал- здесь чернорабочий.

Куликова Владислава Александровна. –место рождения –гомель, 5.07.1893г, эвакуировалась из Киева.

«Л»

Лях Андрей Иванович-Кубанская обл-ть, белоэмигрант, 1883г.р., выехал из Крыма в 1920г на п/х «Витим»

Лях Андрей Иванович-казак Кубанской отдельной инженерной роты, выехал из Крыма на п/х «Аго-Даг»

Лях Андрей Потапович-казак штаба Кубанской казачьей дивизии, выехал на т/х «Урал»

Лях Василий Антонович –рядовой 2-го кавалерийского полка

Лях Василий- мл.унтер офицер 2-го кавалерийского полка. Погребён в Галлиполии

Лях Григорий- подхорунжий 1-й уманской сотни 2-го сводного Кубанского полка

Лях Григорий Евтихьевич – 1-й уманский полк 1-й Кубанской Казачьей дивизии, выехал на т/х «Урал»

Лях Ефрем –казак 1-го сводного пластунского полка

Лях Иван Иванович 1898г.р. –улан 2-го кавалерийского полка, член общества Галлиполийцев

Лях Иван Фёдорович-шофёр

Лях Лука Васильевич – старший урядник нестроевой команды Кубанского Алексеевского военного училища г.Феодосия. Семья: жена Иулиана, дочери Вера, Александра, Мария, Евдокия.

Лях Михаил- подпоручик

Лях Павел Федотович –шофёр

Лях П1тр- казак , мл.урядник 1-го сводного пластунского полка

Лях Порфирий Иванович

Лях Сергей –выехал из Крыма на п/х «Витим»

Лях Фёдор Тимофеевич – вахмистр 5-го Донского Казачьего полка , выехал на п/х «Витим»

Лях Яков Терентьевич -1900г.р.

«М»

Манака Архип Осипович 1877г.р.,рыболов

Манака Антон Архипович,1845г.р.,старший урядник, ст-ца Гривенская

Манакин Иван, мл.унтер-офицер

Монако Иван, находился на о.Лемнос

Монаков, хорунжий

Монаков Дмитрий Иванович

Монаков Иван

Монаков Иван Михайлович

Монаков Святослав Михайлович 1885г.р.,полковник.

«Н»

Назаренко Онуфрий Трофимович- родился 12.06. 1857г.., атаман ст-цы Уманской. член РОВС, губернский секретарь, воевал у Деникина, эвакуировался из Крыма в 1921г., г.Белград, Сербия. колония Бабати. Умер в эмиграции 9.10.1936г. Ему было 79 лет.

Новак Александр Тарасович -1896г.р.,подпоручик 7-го позиционного батальона.Эвакуировался из Севастополя в Сербию 17.12.1920г.Член общества офицеров-артиллеристов в Югославии.

Новак Александр Тарасович- 1896г.р., подпоручик, член Загребского студенческого союза. Прибыл на т/х «Румянцев» из Ялты.

Новак Алексей- 1904г.р., находился на острове Лемнос , лагерь Мудрос Кубанского корпуса.

Новак Антон Митрофанович- член белоэмигранского кружка «Совнарод» (союз возвращения на Родину) г.Варна.

Новак Василий -1878г.р., ст-ца Владимирская Кубанской области, казак Кубанского корпуса, находился на о.Лемнос, лагерь Мудрос.

Новак Никифор Карлович –ветеринар Терско- Астраханского полка Донского корпуса.

Новак Владимир Карлович –родился в Одессе.

Новак Лидия Васильевна – 1875г.р., г.Екатеринодар Кубанской области, жена Новак Владимира Карловича, зарегистрирована в г.Праге.

Новак Иван – 1876г.р., ст-ца Владимирская Кубанской области ,казак Кубанского корпуса, находился на о.Лемнос

Новак Иван Фёдорович –житель Константинополя, казак Кубанской области

Новак Николай Арсеньевич- старший унтер-офицер Дроздовского стрелкового полка, Болгария.

Новак Прокофий- казак 1-го сводного пластунского полка.

Новак Фёдор Ермолаевич – 1889г.р., ст-ца Владимирская Кубанской области, медицинский фельдшер. Эвакуировался из Феодосии на о.Лемнос.

Новак Яков.

«П»

Пужаль Георгий Иванович- 1895г.р., выехал из Крыма на п/х «Эго-Даг» с Кубанской отдельной инженерной сотней.

Пужьян Василий Иванолвич – получил визу в Российском консульстве в Бухаресте, бежал из Австрийского плена.

«Р»

Решитько Василий Никитович 1889г.р

Решитько Савва Никитович 1894г.р.

Решитько Фёдор Дмитриевич 1896г.р.

«С»

Ситников Иван Данилович – житель ст-цы Новочеркасской, мл.урядник 2-й сотни 7-го Донского атамана Платова п-ка.

Ситников Алексей Петрович – казак Донского войска. Член общеказачьего с/хоз.союза.

Ситников Пётр Алексеевич – полковник. Лемноская группа в Болгарии.

Ситников Василий Семёнович- подхорунжий. Лемноская группа в Болгарии.

Ситников Григорий Алексеевич – генерал-майор. Лемноская группа в Болгарии.

«У»

Уразко –очень много казаков этой фамилии эмигрировали, но указана только фамилия, имён нет

Уразко Георгий Александрович 1900г.р.- сотник , член союза русских военных инвалидов в Чехии, потеря трудоспособности- 55%, ранен в бедро, св-во Чешского Красного Креста, холост.

Белая гвардия: последний приют

«Будет ли наш прах покоиться в родной земле или на чужбине — я не знаю, но пусть помнят наши дети, что где бы ни были наши могилы, это будут русские могилы и они будут призывать их к любви и верности России». князь Сергей Евгеньевичь Трубецкой.

Русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа в южном пригороде Парижа, каскад знакомых по истории и литературе русских фамилий... На каждой из них — какой-нибудь символ ушедшей России: Андреевский флаг из голубых и белых цветов, изображение русского ордена, восьмиугольный крест с крышей и золотыми куполами-луковками, горящие в нишах крестов свечи... И оставшиеся такими злободневными слова: «Боже, спаси Россию!» — на могиле братьев Кудрявцевых, добровольцев русской Северной армии.

Полковые участки Алексеевцев, Дроздовцев, Корниловцев, моряков, казаков, лежащих плечом к плечу, как когда-то в боях... И участки, где похоронены те, кто хотел, чтобы их вспоминали как кадетов и где на каждой могильной плите лежит погон кадетского корпуса из цветного фарфора...

Белая свеча Успенской церкви, вызывающей в памяти образ Покрова на Нерли, звонница, словно бы перенесенная сюда из древнего Новгорода, березы.

Там же находится воссозданный Галлиполийский памятник .

Галлиполийский обелиск

«Этот памятник возвышается в центре участка, называемого Галлиполийским. Когда-то подобный памятник стоял неподалеку от Галлиполи — небольшого турецкого порта в Дарданеллах, где в ноябре 1920 года после эвакуации из Крыма, по распоряжению французского оккупационного командования, были размещены части Русской армии генерала Врангеля. Здоровье людей, высаженных в буквальном смысле на голом месте, было подорвано перенесенными тяготами — и на греческом кладбище вскоре стали появляться русские могилы. Их становилось все больше, и русских изгнанников начали хоронить на месте старого армянского кладбища, где, по преданию, хоронили пленных запорожских казаков и русских солдат Крымской войны. Здесь и образовалось Русское военное кладбище.

У обитателей галлиполийского лагеря возникла мысль увековечить память своих соотечественников, умерших на чужбине. Решили соорудить памятник. Автором его проекта и одновременно строителем стал подпоручик Технического полка Н.Н.Акатьев. Для сооружения памятника по приказу генерала А.П.Кутепова, командира 1-го Армейского корпуса, в который были сведены русские части в галлиполийском лагере, каждый должен был принести хотя бы один камень. И потекла «бесконечная вереница людей, согнувшихся под своей добровольной ношей, в том числе седых стариков и малых детей, с тихими и серьезными лицами приходивших на кладбище», — вспоминал Николай Николаевич Акатьев. Было принесено 24 тысячи камней.

Памятник, торжественно открытый 16 июля 1921 года, напоминал одновременно и древний курган, и шапку Мономаха, увенчанную крестом. На мраморной доске под двуглавым российским орлом было написано: «Упокой, Господи, души усопших. 1-й Корпус Русской Армии своим братьям-воинам, в борьбе за честь родины нашедшим вечный покой на чужбине в 1920-21 годах и в 1854-55 г.г., и памяти своих предков-запорожцев, умерших в турецком плену».

Галлиполийский памятник был разрушен землетрясением 23 июля 1949 года. Его уменьшенную копию как дань памяти всем участникам Белого движения в России к сорокалетию со дня открытия было решено установить на русском кладбище Сент-Женевьев-де-Буа, где к тому времени нашли последний приют многие участники движения. И как когда-то камни, теперь — деньги на сооружение памятника были собраны русскими людьми, уже рассеянными по всему миру. Проект воссоздания Галлиполийского памятника безвозмездно делали супруги Бенуа: Альберт Александрович и Маргарита Александровна, ранее создавшие проекты Успенской церкви на этом же кладбище и храма-памятника под Реймсом в честь погибших во Франции в 1914-18 годах русских воинов.

Памятник был открыт в воскресенье, 2 июля 1961 года в присутствии большого количества народа. На мраморной доске под двуглавым орлом была сделана новая надпись: «Памяти наших вождей и соратников». Другая мраморная доска с краткой историей памятника прикрывала замурованную нишу, куда были вложены списки «в рассеянии скончавшихся» участников Белого движения. А по восьмиугольному цоколю шли посвящения генералу Лавру Георгиевичу Корнилову и всем воинам корниловских частей — корниловцам, адмиралу Колчаку и всем морякам российским, генералу Маркову и марковцам, казакам, генералу Дроздовскому и дроздовцам, генералу Деникину и первым добровольцам, генералу Алексееву и алексеевцам, генералу Врангелю и чинам конницы и конной артиллерии...

Ни один из вождей Белого движения, чье имя увековечено на памятнике, не нашел здесь своего последнего приюта. Большинство приняло смерть в России и осталось там без могил и крестов. Прах умершего в Екатеринодаре М.В.Алексеева удалось перевезти в Сербию, а уцелевшие А.И.Деникин и П.Н.Врангель оказались погребенными далеко от парижского кладбища, где одиноким стражем могил русских воинов возвышается Галлиполийский памятник.»

Стихи Р. Рождественского

Малая церковка, свечи оплывшие,

Камень дождями изрыт добела.

Здесь похоронены бывшие, бывшие,

Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Здесь похоронены сны и молитвы,

Слезы и доблесть, прощай и ура,

Штабс-капитаны и гардемарины,

Хваты-полковники и юнкера.

Белая гвардия, белая стая,

Белое воинство, белая кость.

Влажные плиты травой зарастают.

Русские буквы — французский погост.

Я прикасаюсь ладонью к истории,

Я прохожу по гражданской войне.

О, как же хотелось им в первопрестольную

Въехать однажды на белом коне.

О, как же хотелось им в первопрестольную

Въехать однажды на белом коне.

Не было славы — не стало и Родины,

Сердца не стало, а память жива.

Ваши сиятельства, их благородия

Вместе на Сент-Женевьев-де-Буа.

Плотно лежат они вдоволь познавшие

Муки свои и дороги свои.

Все-таки русские, все-таки наши,

Только не наши они, а ничьи.

Как они после забытые бывшие,

Все проклиная, и нынче, и впредь,

Рвались взглянуть на нее победившую,

Пусть непонятную, пусть не простившую

Землю родимую и умереть.

Полдень. Березовый отзвук покоя.

В небе российские купола.

И облака, будто белые кони,

Мчатся над Сент-Женевьев-де-Буа.

И облака, будто белые кони,

Мчатся над Сент-Женевьев-де-Буа.

«Только не наши они, а ничьи…» Я категорически не согласна с этой фразой. Нельзя делить народ на «наших» и «не наших».

ПОЭЗИЯ

Не могу оставить без внимания стихи и песни о Гражданской войне 1917г-1922г и сопутствовавшей ей массовой эмиграции Российскоподданных за рубеж.Песни написаны душой, выстраданы, исходят из самого сердца. Известные песни и не очень, забытые и незнакомые стихи, написанные в 20-е годы,в60-и 90-е

"Поручик Голицын"

песня «Поручик Голицын» многие годы считалась народной. Подлинным же автором песни является русский генерал, поэт и писатель Георгий Гончаренко (псевдоним – Юрий Галич).

Четвертые сутки пылают станицы,

По Дону гуляет большая война.

Не падайте духом, поручик Голицын,

Корнет Оболенский, налейте вина.

-

Где-то их тройки проносятся к "Яру",

Луна равнодушная смотрит им вслед.

А в комнатах наших сидят комиссары,

И девочек наших ведут в кабинет.

-

Мы сумрачным Доном идем эскадроном,

Так благослови ж нас, Россия-страна!

Корнет Оболенский, раздайте патроны,

Поручик Голицын, надеть ордена!

-

Ведь завтра под утро на красную сволочь

Развернутой лавой пойдет эскадрон.

Спустилась над Родиной черная полночь,

Сверкают лишь звездочки наших погон.

-

За павших друзей, за поруганный кров наш

За все комиссарам отплатим сполна.

Поручик Голицын, к атаке готовьтесь,

Корнет Оболенский, седлайте коня.

-

А воздух отчизны прозрачный и синий

Да горькая пыль деревенских дорог...

Они за Россию, и мы за Россию, -

Корнет Оболенский, так с кем же наш Бог?

-

Мелькают Арбата знакомые лица,

Хмельные цыганки приходят во снах.

За что же мы дрались, поручик Голицын?

Что толку теперь в боевых орденах?

-

Напрасно невесты нас ждут в Петербурге.

И ночи в собранье, увы, не для нас.

Теперь за спиною окопы и вьюги,

Оставлены нами и Крым и Кавказ.

-

Над нами кружат черно-красные птицы,

Три года прошли, как безрадостный сон.

Оставьте надежды, поручик Голицын,

В стволе остается последний патрон.

-

А утром, как прежде, забрезжило солнце,

Корабль "Император" застыл, как стрела.

Поручик Голицын, быть может вернемся?

К чему нам, поручик, чужая страна?..

-

Подрублены корни, разграблены гнезда,

И наших любимых давно уже нет.

Поручик, на Родину мы не вернемся...

Встает над Россией кровавый рассвет.

========================================================================

"Не надо грустить, господа офицеры"

Автор: Владимир Роменский

Не надо грустить, господа офицеры,

Что мы потеряли - уже не вернуть...

Пусть нету отечества, нету уж веры,

И кровью отмечен нелёгкий наш путь.

–

Пусть мы неприятелем к Дону прижаты - –

За нами осталась полоска земли... –

Пылают станицы, посёлки и хаты,- –

А что же ещё там поджечь не смогли?

–

Оставьте, поручик, стакан самогона,- –

Ведь вы не найдёте забвенья в вине, –

Быть может, командовать вам эскадроном,- –

Чему удивляться - все мы на войне...

–

И вы, капитан, не тянитесь к бутылке, –

Юнцам подавая ненужный пример, –

Я знаю, что ваши родные в Бутырке,- –

Но вы ж не мальчишка, ведь вы - офицер.

–

Пусть нас обдувает степными ветрами, –

Никто не узнает, где мы полегли. –

А чтобы Россия всегда была с нами,- –

Возьмите по горсточке русской земли.

–

По нашим следам смерть над степью несётся,- –

Спасибо, друзья, что я здесь не один. –

Погибнуть и мне в этой схватке придётся – –

Ведь я тоже русский, и я - дворянин.

===================================================

"Прощальная"

Автор: Владимир Роменский

Степь, прошитая пулями, обнимала меня,

И полынь обгоревшая, накормила коня;

Вся Россия истоптана, слезы льются рекой;

Это Родина детства, мне не нужно другой.

-

Наше лето последнее, рощи плачут по нам,

Я земле низко кланяюсь, поклонюсь я церквам;

Все здесь будет поругано, той России уж нет,

И как рок приближается наш последний рассвет.

-

Так прощайте полковник, до свиданья, корнет,

Я же в званьи поручика встречу этот рассвет;

Шашки вынем мы наголо на последний наш бой,

Эх, земля моя русская, я прощаюсь с тобой.

-

Утром кровью окрасится и луга и ковыль,

Станет розово-алою придорожная пыль;

Без крестов, без священников нас оставят лежать,

Будут ветры российские панихиды справлять.

-

Степь порублена шашками, похоронят меня,

Ветры с Дона привольные, заберите коня;

Пусть гуляет он по степи, не доставшись врагам,

Был он другом мне преданным, я друзей не предам.

==============================================================

"Отступали войска по степи"

Автор: Владимир Роменский

Отступали войска по степи,

Да испуганно лошади ржали,

Люди драться уже не могли,

А вокруг полыхали пожары. -

Дон остался давно позади,

Впереди - неизвестность чужбины.

А в России - не видно ни зги,

Лишь усталые, потные спины... -

Эти смутные годы боёв,

Безрассудных, кровавых и жутких...

"Здесь когда-то все было моё,

Господа, подождите минутку!" -

Бредил так молодой капитан,

Что-то сжав побелевшей рукою.

Десять суток страдал он от ран,

Десять суток нёс смерть за собою. -

"Господа! Скоро море - а там

Вы покинете русские воды...

Я вам символ России отдам,-

Сохраните его на все годы..." -

Губы дрогнули, взгляд стал пустым,

Я глаза его помню поныне.

Из руки, что сжимал он живым,

Выпал кустик сгоревшей полыни... -

Пролетели года, будто сон,

Кровь от старости в жилах уж стынет...

Я храню для себя и для вас

Этот кустик сгоревшей полыни...

==============================================================

«Дневник прапорщика Смирнова» («Мы шатались на Пасху...»)

Авторы: Леонид Филатов и Владимир Качан

Мы шатались на Пасху по Москве по церковной,

Ты глядела в то утро на меня одного.

Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый,

Я купил тебе пряник в форме сердца мово. -

Музыканты играли невозможное танго

И седой молдаванин нам вина подливал.

Помню, я наклонился, и шепнул тебе: "Танька..."

Вот и все, что в то утро я тебе прошептал. -

А бежал я из Крыма, и татарин Ахметка

Дал мне женскую кофту и отправил в Стамбул,

А в Стамбуле, опять же, ипподром да рулетка, -

проигрался вчистую и ремень подтянул. -

Содержатель кофейни, полюбовник Нинэли,

Малый, тоже из русских, дал мне дельный совет:

"Уезжай из Стамбула. Говорят, что в Марселе

полмильона с России, я узнал из газет". -

И приплыл я в багажном в той Ахметкиной кофте,

Как последнюю память, твое фото храня.

Это фото я выкрал у фотографа Кости,

Это фото в скитаньях утешало меня. -

Помню, ночью осенней я вскрывал себе вены,

Подобрал меня русский бывший штабс-капитан.

А в июне в Марселе Бог послал мне Елену,

И была она родом из мадьярских цыган. -

Она пела романсы и страдала чахоткой,

И неслышно угасла среди белого дня.

И была она умной, и была она доброй,

Говорила по-русски, и жалела меня. -

Я уехал на север, я добрался до Польши,

И на пристани в Гданьске, замерзая в снегу,

Я почувствовал, Танька, не могу я так больше,

Не могу я так больше, больше так не могу. -

Мы же русские, Танька, мы приходим обратно,

Мы встаем на колени, нам иначе нельзя

Мы же русские, Танька, дураки и паскуды,

Проститутки и воры, шулера и князья. -

Мы шатались на Пасху по Москве по церковной,

Ты глядела в то утро на меня одного.

Помню, в лавке Гольдштейна я истратил целковый,

Я купил тебе пряник в форме сердца мово. -

Музыканты играли невозможное танго

И седой молдаванин нам вина подливал.

Помню, я наклонился, и шепнул тебе: "Танька..."

Вот и все, что в то утро я тебе прошептал.

==============================================================

"Белая песня"

Стихи Юрия Борисова

Все теперь против нас, будто мы и креста не носили.

Словно аспиды мы басурманской крови,

Даже места нам нет в ошалевшей от горя России,

И Господь нас не слышит - зови не зови. -

Вот уж год мы не спим, под мундирами прячем обиду,

Ждем холопскую пулю пониже петлиц.

Вот уж год, как Тобольск отзвонил по царю панихиду,

И предали анафеме души убийц. -

И не Бог и не царь, и не боль и не совесть,

Все им "тюрьмы долой" да "пожар до небес".

И судьба нам читать эту страшную повесть

В воспаленных глазах матерей да невест. -

И глядят нам во след они долго в безмолвном укоре,

Как покинутый дом на дорогу из тьмы.

Отступать дальше некуда - сзади Японское море,

Здесь кончается наша Россия и мы. -

В красном Питере кружится, бесится белая вьюга,

Белый иней по стенам московских церквей,

В белом небе ни радости нет, ни испуга,

Только скорбь Божьей Матери в белой лампадке.

1967-1968

=================================================================

"Справа маузер, слева эфес"

Стихи Юрия Борисова

Справа маузер, слева эфес

Острия златоустовской стали.

Продотряды громили окрест

Городов, что и так голодали. -

И неслышно шла месть через лес

По тропинкам, что нам незнакомы.

Гулко ухал кулацкий обрез

Да ночами горели укомы. -

Не хватало ни дней, ни ночей

На сумбур мировой заварухи.

Как садились юнцы на коней

Да усердно молились старухи!.. -

Перед пушками, как на парад,

Встали те, кто у Зимнего выжил...

Расстреляли мятежный Кронштадт,

Как когда-то Коммуну в Париже... -

И не дрогнула ж чья-то рука

На приказ, что достоин Иуды,

Только дрогнули жерла слегка,

Ненасытные жерла орудий. -

Справа маузер, слева эфес

Острия златоустовской стали.

Продотряды громили окрест

Городов, что и так голодали..

=======================================================================

"Голубые лошади"

Стихи Юрия Борисова

Как по Красной площади –

Алый пыл знамён.

Голубые лошади,

Красный эскадрон. -

Вслед глядели девушки,

Заслонясь рукой.

Только до победушки

Ой как далеко. -

Там Шкуро и Мамонтов,

Врангель и Колчак

За царя Романова,

За своих внучат, -

За обиду острую

Бьются ретиво.

Да ещё за Господа

Бога самого. -

Ой, куда ты конница

Правишь копыты?

Ой, не скоро кончится

Девятнадцатый... -

Запахами ночь шалит

Шпорный перезвон...

Голубые лошади, Красный эскадрон.

=================================================================================

"Монолог убитого"

Автор:Аркадий Кутилов

Я в атаку последнюю шел,

но судьба изменила герою...

Плюс к тому - оказался тяжел

тот снаряд, что упал под горою. -

Хорошо! И дымком понесло,

и предсмертные слезы просохли...

Плюс к тому - умереть повезло:

те, кто выжил, в плену передохли -

Плюс к тому - тишина... тишина...

Не слыхать разговора винтовок...

...И вползают на грудь ордена,

давят лапками божьих коровок.

===================================================================================

«Господа офицеры» (песня из к/ ф «Трактир на Пятницкой»)

Автор: Александр Дольский

Всё идешь и идешь, и сжигаешь мосты.

Правда где - а где ложь? Слава где - а где стыд?

А Россия лежит в пыльных шрамах дорог,

А Россия дрожит от копыт и сапог. -

Господа офицеры, голубые князья,-

Я, конечно, не первый, и последний - не я...

Господа офицеры, я прошу вас учесть:

Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь. -

Кто мне брат, кто мне враг – разберусь как-нибудь:

Я российский солдат – прям и верен мой путь.

Даже мать и отца, даже брата забыл,

Но в груди до свинца лишь Россию любил. -

Господа офицеры, мне не грустно, о нет!

Суд людской или божий через тысячу лет,

Господа офицеры, я прошу вас учесть:

Господа офицеры, не спасет вашу честь! -

И врагов своих кровь проливал я не зря

– я тебя защищал, о Россия моя!»

А Россия лежит в пыльных шрамах дорог,

А Россия дрожит от копыт и сапог. -

Господа офицеры, голубые князья,-

Я, конечно, не первый, и последний - не я...

Господа офицеры, я прошу вас учесть:

Кто сберег свои нервы - тот не спас свою честь.

================================================================

«Смотр»

Автор: Леонид Каннегисер

На солнце, сверкая штыками –

Пехота. За ней, в глубине

Донцы-казаки. Пред полками –

Керенский на белом коне. -

Он поднял усталые веки –

Он речь говорит. Тишина.

О, голос! Запомнить навеки:

Россия. Свобода. Война. -

И если, шатаясь от боли,

К тебе припаду я, о, мать,

И буду в покинутом поле

С простреленной грудью лежать – -

Тогда у блаженного входа

В предсмертном и радостном сне,

Я вспомню – Россия, Свообода,

Керенский на белом коне.

27 июня 1917

==============================================================

«Любо, братцы, любо»-Iвариант

Автор не установлен

Как на грозный Терек выгнали казаки

Выгнали казаки сорок тысяч лошадей.

И покрылось поле, и покрылся берег

Сотнями порубленных, постреляных людей.

Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом Не приходится тужить. -

Атаман наш знает, кого выбирает.

Эскадрон по коням, да забыли про меня.

Им осталась воля да казачья доля,

Мне досталась пыльная горючая земля.

Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом Не приходится тужить. -

А первая пуля, а первая пуля,

А первая пуля в ногу ранила коня.

А вторая пуля, а вторая пуля,

А вторая пуля в сердце ранила меня.

Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом Не приходится тужить. -

Жинка погорюет - выйдет за другого,

За мово товарища, забудет про меня.

Жалко только волюшки во широком полюшке,

Жалко сабли вострой да буланого коня.

Любо, братцы, любо, Любо, братцы, жить.

С нашим атаманом Не приходится тужить.

==============================================================

«Любо, братцы, любо»-II вариант

Автор не установлен

Как на быстрый Терек, на широкий берег

Вывели казаки сорок тысяч лошадей,

И покрылся берег, и покрылся берег

Сотнями порубленных, пострелянных людей. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

Атаман наш знает, кого выбирает,

"Эскадрон по коням", да забыли про меня.

Им досталась воля и казачья доля,

Мне досталась черная холодная земля. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

А первая пуля в лоб меня целует,

А вторая пуля да поранила коня.

Жинка погорюет, выйдет за другого,

Выйдет за другого, позабудет про меня. - Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, С нашим атаманом не приходится тужить! -

Жалко только волюшку во широком поле,

Жалко мать-старушку да буланого коня.

Во широком поле станет черный ворон,

Станет ворон очи соколиные клевать. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

Старики, старухи, дети, молодухи,

Тихо спит станица, матери не спят.

Запалил станицу, вырезал станицу

Местечковый, трехъязыкий, жадный продотряд. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

Так помянем, братцы, братьев наших верных,

Терских да кубанских наших братьев во Христе.

То иуда Троцкий, то иуда Свердлов

Подло распинали мать-Россию на кресте. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

И все то, что было, помним все, что было,

Тяжела казацкая мертвая слеза.

Даже и в могилах, в ямах торопливых

О Святой Руси Великой забывать нельзя... -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить!..

================================================================

«Любо, братцы, любо»-IIIвариант

Автор: Сергей Боханцев

Как неслись тачанки, полем на Воронеж,

Падали под пулями, как под косою рожь.

На тачанках сзади надпись "Не догонишь!"

Под дугою спереди: "Живыми не уйдешь!" -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

Тело мое белое, сердце мое смелое

Вороны да коршуны на части расклюют.

Не горюй, мамаша, что взяла не наша,

Скоро ли догонят, да когда еще убьют? -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

Ало, братцы, ало кровь моя стекала,

Стремена за шпоры да руками по стерне...

Наискось рубашку расстегнула шашка,

Скоро конь буланый позабудет обо мне. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить! -

С немцами, японцами вслед за белой конницей

К западной границе потянулись облака.

Девица тоскует, солнце степь донскую

Красит в цвет рубахи молодого казака. -

Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить,

С нашим атаманом не приходится тужить!

==================================================================

"Не пишите мне писем"

Автор не установлен

Не пишите мне писем, дорогая графиня.

Для сурового часа письма слишком нежны.

Я и так сберегу Ваше светлое имя,

Как ромашку от пули на поле войны. -

Пусть в безумной России не найти мне приюта,

И в крови захлебнулись луга и поля.

Но осталась минута, нашей боли минута,

Что простился с отчизной с борта корабля. -

Не хочу пропадать я в Истанбуле турецком

Без любви и без славы, орденов и погон.

Ах, графиня, поверьте наболевшему сердцу,

Я лишь в Вас и в Россию был страстно влюблен. -

Не пишите, графиня, нет в живых адресата.

Упустили Россию, как сквозь пальцы песок.

Ах, родная отчизна, разве ж ты виновата,

Что я пулю пускаю в поседевший висок?

============================================================================

"Романс Сержа"

Автор не установлен

Я хочу попросить вас – скорей преклоните колени

Затеплите лампаду, или белую Божью свечу

Государь император сегодня поутру расстрелян

И наследник престола Российского отдан во власть палачу -

Я хочу вам сказать – изменили мы долгу и вере

Но страха и подлости мы изменить не смогли

И за это судьба нам полною мерой отмерит

По два метра веревки и по два аршина земли -

Я хочу вас уверить не стоит о прошлом терзаться

Наше прошлое – дымка, наша жизнь мимолетна как сон

Встали наши часы – так давайте прощаться.

Господа офицеры, примите последний поклон!

=============================================================================

Песни «Белого ветра»

автор Кирилл Ривель.

Сермяжно-блаженно-блажная –

Не мне воспевать твои сны

О поисках вечного рая,

О пользе тюрьмы и сумы.

Не мне воскрешать твою память

Словами забытых молитв,

Поскольку и в Доме, и в Храме

Вожди заменили святых. -

Тебя научили лукаво

Жить славою прежних побед,

Гордиться великой Державой,

Которой давно уже нет.

Ты в бронзовый век одиночек

Поэтам корежила слог,

Как левая пятка захочет,

Как правый прикажет сапог. -

И водкою сдабривал кашу

В мозгах кумачовый ликбез…

Но, вот, переполнила чашу

Последняя капля небес.

И Зло породило уродов,

И множилась люмпенов рать,

Мутантов совдеповской пробы,

Охочих украсть и пожрать. -

Калеча и душу и Слово

Ты ложных лепила Богов.

Не мне воспевать твоих новых

Апостолов из Васюков.

Шагнули в крушение эры –

Неисповедимы пути! –

Твоя богохульная вера

И мой не прощающий стих… -

Но сердце мне рвет ностальгия:

Лекарство? Спасенье? Беда? –

По той, дооктябрьской России,

В которой не жил никогда.

Наверно, там не было рая,

И век – далеко не златой…

Но верую, ибо не знаю…

Лишь в этом мы схожи с тобой!

16-17.01.92.

=============================================================================

"Африканское солнце Бизерты"

Кирилл Ривель

Африканское солнце Бизерты.

Средиземного моря лазурь.

Занесли нас российские ветры

В край, далекий от классовых бурь. -

Отгорели года роковые,

И снаряды разбили мосты...

Над последней эскадрой России

Голубые трепещут кресты. -

Вновь кострами в сердцах огрубевших

Память высветит черны дни,

Где артурский герой поседевший

Умирал на штыках матросни, -

Где для нас не жалели патронов,

Но пред тем, как тела убивать,

Золотые срывали погоны,

Чтобы честь и присягу отнять. -

Пережившие гибель Державы

Корабли на приколе стоят.

Им уже не вернуться со славой

В Гельсингфорс, Севастополь, Кронштадт! -

Отданы якоря становые,

Звоны склянок печально чисты...

Над последней эскадрой России

Голубые трепещут кресты. -

Ждут напрасно невесты и жены,

Мы успели сродниться в тоской,

Только жаль, к материнской ладони

Не прижаться, как в детстве , щекой... -

Отгорели года роковые

И снаряды разбили мосты...

Над последней эскадрой России

Голубые трепещут кресты.

1992

====================================================================

"Ах, память – черный зрак ствола"

Кирилл Ривель

Ах, память – черный зрак ствола...

А над расхристанной Россией

Пылают храмы вековые.

Колокола, колокола... -

Чу, по самим себе звонят

На обгорелых колокольнях!

Рыдают или бью в набат?

Иль стонут медные от боли? -

Ах, память – Ледяной поход,

Кубань и Дон, и степь без края...

Над полем брани снег идет,

И кровь дымится, замерзая. -

Под хрипы схваток штыковых,

Разбойный свист казачьей лавы

Подкралась гибель вековых

Устоев царственной Державы. -

Глотаю снег горячим ртом...

Не все рубцы затянут годы.

Дымя, уходят пароходы,

А жизнь осталась за бортом. -

Что было? Бойня, кровь и грязь,

И взлет надежды окрыленной...

Почем в Стамбуле русский князь

И офицерские погоны? -

Нет ни погоста, ни угла.

Пылают храмы вековые,

Нас всех смахнула мать-Россия,

Как крошки хлеба со стола. -

Нет больше Родины и дома.

Что можно взять, ты все взяла.

И погребальным черным звоном

Гудят твои колокола...

1990год

========================================================================

"Памяти участников ледяного похода"

Кирилл Ривель

Мне от мыслей-видений не уснуть до утра:

Снова цепи-мишени, громовое «ура».

Умирали, как жили – кто во рву, кто в бою,

Мы – за нашу Россию, а они – за свою. -

Шашки вон, эскадроны! И аллюр три креста!

Жизнь – дешевле патрона... Кто патроны считал

В то года моровые, в перехлёсте судеб?

Когда мы – за Россию, а они – за совдеп! -

Мы родные гнездовья покидали с сумой,

Погасив нашей кровью их «пожар мировой».

Не считай чаевые и судьбу не кляни:

Мы дрались за Россию, за коммуну – они. -

Нам покоиться рядом, жаль – в землице чужой,

Под терновой наградой за поход Ледяной...

Мы уходим, как жили. – Рысью, марш! Шашки вон!

Только мы – за Россию, а они за кого?

1989год

=============================================================================

"Памяти Л.Г.Корнилова"

Кирилл Ривель

Бегу не от жизни,

В былое уход – не Исход.

В пожарах гражданской

Сгорели столбы верстовые...

Болярина Лавра

И первый Кубанский поход

Вином и молитвой,

Увы, не помянет Россия. -

Припасть бы к истокам

В промозглых кубанских степях,

Где шли добровольцы,

Кресты вдоль дорог оставляя...

Спаситель прострелянный

Плыл над рядами папах,

На путь этот крестный

Устало глаза закрывая. -

Мне скажут: химера!

Какой восемнадцатый год?

Но снова эпоха

Диктует забытую драму.

И я помну

Всех, кого выводили в расход

По прихоти левой ноги

Победившего хама. -

И Бог отвернулся,

И проклял державу мою,

Где полною мерой

Мы все, что хотели, вкусили.

За белое воинство

Полную чашу налью

И всех помяну,

От кого отвернулась Россия. -

Горька эта чаша,

Как горек их жребий земной.

Изолгана память.

В чужих палестинах погосты...

Но песня моя

Продолжает поход Ледяной,

Хоть всё на круги возвратить

Даже песне не просто. -

Но хочется верить:

В былое уход – не Исход,

Вновь память расставит

Кресты, как столбы верстовые...

Болярина Лавра

И первый Кубанский поход

Вином и молитвой,

Быть может, помянет Россия.

1991г

====================================================================

"Я не забыл. Пусть кровь ушла в песок"

Кирилл Ривель

Я не забыл. Пусть кровь ушла в песок.

Но прошлое по-прежнему ранимо.

И пробил час, как щелкнувший курок,

И лгать себе уже невыносимо.

И болевой порог не одолеть:

Вновь мерно шаг чеканят батальоны,

Гремят оркестры, вспыхивает медь,

Но мне известен жребий побежденных. -

Дрожат штыки, безусы юнкера,

Что за Царя, за Родину, за Веру

На фронт уходят через плац-парад,

Чтоб никогда не выйти в офицеры.

И мне с высот грядущего видны

Могилы их без имени и даты.

Они летами были так бедны!

Зато солдатской доблестью богаты. -

Я не забыл... но с тех закатных дней

Мне душу рвут оркестры полковые,

И с каждым годом жжет меня сильней

Осколок старой взорванной России!

Когда ж косая мне кивнет: «Пора!» –

Дай Бог, уйти мне с искрой той же веры,

С которой шли в атаку юнкера,

Чтоб никогда не выйти в офицеры.

1990г

========================================================

"Вы помните: осень, Исход, Севастополь в двадцатом"

Кирилл Ривель

Вы помните: осень, Исход, Севастополь в двадцатом,

Закат задымлённый и плач эскадронной трубы...

А здесь, облака дождевые, как серая вата,

И снег в ноябре, словно глупая шутка судьбы. -

В ночи фиолетовой плещут Большие бульвары

Букетами запахов кофе, вина и духов...

Под Новым мостом завернулись в газеты клошары –

От прошлого – сны, впереди – ни весны, ни долгов. -

Нам тоже долгов не отдать, не вернуть, но ответьте:

Куда нас виденья ночные уносят в бреду?

Вопрос риторичен. В Россию, полковник, за смертью,

Где мы умереть не сумели в двадцатом году. -

Мы живы сегодняшним днем да снежком прошлогодним,

Что падал в тот вечер из горних, нездешних высот

И в жидкую грязь, превращался на стонущих сходнях...

А за Инкерманом дроздовский стучал пулемёт. -

Не мне уповать на Европы брезгливую жалость:

Вчера офицер, а сегодня – крупье иль тапёр...

Отечества дымом настолько душа пропиталась,

Что кажется ненависть с кровью сочатся из пор! -

Ни песней, ни водкой мне с осени той не согреться,

Всё слышатся в сумерках такты далёкой стрельбы...

И подает снег, прожигая шинели до сердца,

Качаются сходни под плач эскадронной трубы.

1992г

==============================================================

"Господа офицеры"

Кирилл Ривель

1.

Отгорели пожары российской Вандеи,

На поля и погосты сошла тишина...

Мы вино благородное Белой идеи,

Словно горькую чашу испили до дна.

Не разверзлась земля,

Гром небесный не грянул,

Когда вновь на Голгофу влачили Христа,

И снаряды дырявили древние храмы,

И хулу поневоле творили уста.

Кони сбили копыта, штыки затупились,

Как патронные ящики, души пусты...

Уж по трапам отмерены первые мили

От гранита последней российской версты.

Все теперь эмигранты, а проще изгои,

Заплатившие красной ценой за исход.

Вот Россия коснулась небес за кормою,

И обуглились створы небесных ворот.

Что ж, солдаты поруганной, изгнанной веры,

Наша армия – дым отгоревших побед?

Мы обломки ее, господа офицеры,

И опора престола, которого нет!

Но придут времена и «исполнятся сроки»,

И потомки постигнут, что кровь – не вода.

По Делам своим каждый заплатит в итоге,

Только нам ли бояться Господня суда!

1990г

2.

Жизнь – горящая свечка,

А мы, господа, мотыльки

С опаленными крыльями,

Бьёмся, надеясь на чудо!

Но, поверьте, никто нам

Не спишет долги и грехи.

Разве спросит ключарь

У ворот: вы куда и откуда?

Ну, кому мы нужны

В этой проклятой Богом стране,

Проклинающей нас

И ослепшей от дыма и крови?

Мать-Россия летит,

Словно всадник на красном коне...

И какое ей дело

До нашей сыновней любови!

Ну, какое ей дело

До нашей тоски, господа,

Искалеченных судеб

И правды в граненом стакане?

Стынут наши надежды,

Как в бухте декабрьской вода.

Да и вся наша вера –

Последний патрон в барабане.

Мотыльками у свечки

Во имя чего и кого

Обожженными крыльями

Машем, надеясь на чудо?

Лишь апостол-ключарь,

Равнодушно кивнув головой,

Спросит нас у ворот:

Вы куда, господа, и откуда?..

3.

В самоповерженной России

в эпоху пирровых побед

мои часы остановились

на бездорожье скорбных лет.

Что легче – в пропасть духа прыгнуть

Или историю забыть?

Коль первому дано – погибнуть,

Дано последнему – простить.

Не мне судить грехи России,

Не мне лечить ее тоску,-

Здесь испокон: или в святые,

Или дубиной по виску!

Куда нас тащит цепь событий,

И на кого потом пенять?

Коль первому дано – погибнуть,

Дано последнему – понять...

Или забыть: во смутны годы

Блажен, чья память подведёт,

Коль первый – горний прах исхода,

Последний – платит за исход!

Я – не последний, и не первый,

но сопричастностью вины

мне ближе нёсший Символ Веры

сквозь безысходность той войны.

1994г

4.

Я душу сжег в заснеженных степях,

В ревущих жерлах орудийных глоток.

Закат запекся кровью на штыках,

Когда я в рост шагал на пулемёты.

Я шёл в шеренгах именных полков

И офицерских сводных батальонов.

Но золото московских куполов

Не заиграло в золотых погонах.

Над Сивашом раскаты батарей,

Трубач «отход» трубил усталым ротам.

Увы! «Последний довод королей»

Не в нашу пользу высказан народом.

Вставала борта серая стена,

Толпа роняла в воду чемоданы.

Ах, господа, чужая сторона

Не возродит разрушенные храмы.

Я сердце сжег и прах его пропил

От Петрограда до Владивостока,

Где меж крестов заброшенных могил

Потерян крест последнего пророка.

И вспыхнул мозг, и погрузился в тьму,

И все грехи мне пуля отпустила.

Я был расстрелян в декабре в Крыму

В десятках тысяч сдавшихся на милость.

1988г

5.

Моя тюрьма – минувшие года.

Но ими жив, я узник добровольный,

Колокола моей первопрестольной

Звонят во мне до Страшного Суда.

Воспоминаний слаще тем отрава,

Чем горше хлеб чужого бытия...

Там лишь одно подобие державы,

Здесь лишь одно подобие меня.

Париж привык к российским чужакам,

Москва, Россия... как давно всё было!

Вновь кальвадос течет огнем по жилам,

Но не идут погоны к пиджакам.

Уже давно разбиты переправы,

И не сменить усталого коня...

Там лишь одно подобие державы,

Здесь лишь одно подобие меня.

Что ж, можно пить коньяк или перно,

Затем друг другу порыдать в жилетку,

Или сыграть в гусарскую рулетку,

Или послушать в Опера Гуно!

Обломок лет безумия и славы,

Незваный гость без завтрашнего дня...

Там лишь одно подобие державы,

Здесь лишь одно подобие меня. 1990г

6.

Колокольные звоны, колокольные звоны...

В круговерти белесой ни крестов, ни могил.

Только фыркают кони, только фыркают кони...

Над последней дорогой вьётся снежная пыль.

Зачехленное знамя, зачумленное время,

Потускнели погоны на потертом сукне.

То ли благовест слышу над Москвою весенней,

То ли звон погребальный вдруг почудился мне.

Колокольные звоны, колокольные звоны...

Что ж вы рвете мне душу безнадежной мольбой –

То ли стоном державы по величью былому

То ли матушки плачем над сыновней судьбой?!

Над последней дорогой солнце стынет багрово,

Предзакатные тени на багряном снегу, -

То ль по крови замерзшей барабанят подковы,

То ли звон колокольный – разобрать не могу.

То ль звонарь полупьяный, то ль безумное время.

Я не знаю, что будет, все что было, забыл...

Только фыркают кони, только звякает стремя,

В круговерти белесой ни крестов, ни могил.

1991г

===========================================================================================================

«Случайный дом в степи ночной»

Кирилл Ривель

Случайный дом в степи ночной,

Огонь свечи, слепые тени,

А за саманною стеной

Льет над Россией дождь осенний.

Поднимем в кружках синий спирт

За перекопскую твердыню...

А где-то матушка не спит

И молит Господа о сыне.

Париж. Мансарда в два окна.

Стучит по крыше дождь осенний.

Бутылка белого вина

Не разрешит моих сомнений.

Чу, ближе, ближе дробь копыт

Под свист клинков заиндевелых!

И ветер мчится по степи,

И цвет у ветра белый, белый...

Господь, на ком твоя печать?

И кто из братьев нынче Каин?

Россию, мачеху и мать,

Боготворю и проклинаю...

И снится мне тот дом чужой

В ночь накануне отступленья,

Огонь свечи, сухарь ржаной

И над Россией дождь осенний.

21 марта 1992г

==================================================================================

«На рю Дарю»

Кирилл Ривель

На рю Дарю, на паперти согретой,

Перекрещусь, в былое бросив взгляд…

В Донские степи, где дрожат под ветром

Метёлочки сухого ковыля…

Где запылают ветреные дали,

И эскадрон на марше прорысит…

И юных лет недолгие печали

Развеются, как пыль из-под копыт…

Еще друзья скакали стремя в стремя,

Еще сердца не жаждали отмщенья,

И первый бой не притупил клинки!

Где мы теперь, среди каких народов -

Корнеты восемнадцатого года?

Кто пал в боях, кто спился от тоски.

По прихоти судьбы - кавалеристы,

Из юнкеров и бывших гимназистов,

Погоны офицерские обмыв,

Пушок свой перед зеркальцем крутили

И время до атаки торопили,

Насвистывая маршевый мотив…

Мы с красными Россию не делили.

Вопрос стоял иначе: или-или!

Одним из нас нет места на земле!

И я рубил без тени состраданья,

А после боя пил, как после бани,

И ни о чем уже не сожалел.

Здесь - кто кого! И Сила шла на Силу…

Война меня ломала и рубила,

Отечества лишила и семьи…

Мне часто снится степь перед грозою,

И слышен Глас Небесный: Шашки, к бою!

И дробь копыт… и головы в пыли…

Что ж, мы, юнцы, не нюхали Германской,

Зато взрослели быстро на Гражданской.

Не все успели, жаль! Но я - успел!

Корнеты восемнадцатого года!

Поручики Великого Исхода,

Немногие из тех, кто уцелел…

Вновь сон, как конь несёт в иное время,

Когда друзья скакали стремя в стремя,

И не проснулась жажда у клинков…

Нас опьянял степной, полынный запах,

И мы, смеясь, мечтали о наградах,

Забыв про цену собственных голов…

На рю Дарю, на паперти согретой,

Перекрещусь…

22 апреля 2002г

================================================================================================

«Проклинайте меня»

Стихи Нестора Махно

Проклинайте меня, проклинайте,

Если я вам хоть слово солгал,

Вспоминайте меня, вспоминайте,

Я за правду, за вас воевал.

За тебя, угнетенное братство,

За обманутый властью народ.

Ненавидел я чванство и барство,

Был со мной заодно пулемет.

И тачанка, летящая пулей,

Сабли блеск ошалелый подвысь.

Почему ж от меня отвернулись

Вы, кому я отдал свою жизнь?

В моей песни не слова упрека,

Я не смею народ упрекать.

От чего же мне так одиноко,

Не могу рассказать и понять.

Вы простите меня, кто в атаку

Шел со мною и пулей сражен,

Мне б о вас полагалось заплакать,

Но я вижу глаза ваших жен.

Вот они вас отвоют, отплачут

И лампады не станут гасить...

Ну, а батько не может иначе,

Он умеет не плакать, а мстить.

Вспоминайте меня, вспоминайте,

Я за правду, за вас воевал...

1921г

===========================================================================

«Я в бой бросался с головой»

Стихи Нестора Махно

Я в бой бросался с головой

Пощады не прося у смерти,

И не виновен, что живой

Остался в этой круговерти.

Мы проливали кровь и пот,

С народом откровенны были.

Нас победили. Только вот

Идею нашу не убили.

Пускай схоронят нас сейчас,

Но наша Суть не канет в Лету,

Она воспрянет в нужный час

И победит. Я верю в это!

1921г

============================================================================

«Последняя осень»

Автор не установлен

Напишу через час после боя –

А сейчас не могу, не проси.

Эскадроны спешат и уходят,

Унося мертвецов на рыси

Мы у Господа Бога пощады не просим

Только пыль да копыта, да пуля вдогон.

И кресты вышивает последняя осень

По истертому золоту наших погон.

Напишу через час после смерти –

А сейчас не кричи не зови

Похоронный сургуч на конверте

На моей замесили крови

Нас уже не хватает в шеренгу по восемь,

И без мертвых в атаку пошёл эскадрон...

И кресты вышивает последняя осень

По истертому золоту наших погон.

И от боли душевной желанье напиться.

Продаются святыни, и совесть, и честь.

Господа офицеры, разве можем смириться,

Пока Родина есть, да и мы еще есть.

Мы у Господа Бога прощенья не просим.

Черт и дьявол не знают, где наш гарнизон.

И кресты вышивает последняя осень

По истертому золоту наших погон.

==================================================================================

«Это было»

Стихи Николая Жданова-Луценко

Мы ходили в атаку все

По кровавой степной росе.

Мы оставили отчий дом

Перед страшным судом.

Это было со мной и с тобой -

Наш последний смертельный бой.

То, что помнит из нас любой,

Стало нашей судьбой.

Это было со мной и с тобой.

Нас застала беда врасплох -

Не понять, кто хорош, кто плох.

И мы служим одной стране

На гражданской войне.

Это было со мной и с тобой -

Наш последний смертельный бой.

То, что помнит из нас любой,

Стало нашей судьбой. Это было со мной и с тобой.

Наши души полны обид -

Уже каждый второй убит.

Каждый первый слезу смахнул,

Но с пути не свернул.

И как птицы летят в дали,

Не хватило им здесь земли.

Ну а нам улетать нельзя -

Это наша земля.

Это было со мной и с тобой -

Наш последний смертельный бой.

То, что помнит из нас любой,

Стало нашей судьбой.

Это было со мной и с тобой.

Нас еще помянут добром,

Станет подвигом наш разгром.

Наши души перекрестят

Полстолетья спустя.

Это было со мной и с тобой -

Наш последний смертельный бой.

То, что помнит из нас любой,

Стало нашей судьбой.

Это было со мной и с тобой

====================================================================================

«Мы скорбим по России»

Стихи Николая Жданова-Луценко

Мы богаты лишь тем, что в России родились.

Только это у нас никому не отнять.

Мы всегда и везде русским флагом гордились

И забывшим про Родину нас не понять.

Наше сердце не там, где покой и достаток,

Если это вдали от российских полей.

Мы бы отдали все, чтобы жизни остаток

Провести среди праведных русских людей.

Наш размах и простор невозможно измерить,

Нашу удаль и бунт тяжело укротить.

Чтоб любовь испытать, ее нужно проверить

Расставаньем и горем ее освятить.

Одного за другим нас несчастья косили,

Мы терялись и гибли в чужой стороне.

Мы скорбим бесконечно, скорбим по России -

Безвозвратно ушедшей великой стране.

Музыкант в аксельбантах нам песню выводит,

Что знакома душе с гимназических дней.

Наше солнце над миром пускай не заходит,

Может луч попадет и России моей.

Наше сердце не там, где покой и достаток,

Если это вдали от российских полей.

Мы скорбим бесконечно, скорбим по России -

Безвозвратно ушедшей великой стране

===============================================================================

«Из ниоткуда - в никуда»

Стихи Николая Жданова-Луценко

Святая связь времен утрачена.

Нас больше нету, Господа!

Плывем распяты, расказачены

Из ниоткуда в никуда.

Плывем распяты, расказачены

Из ниоткуда в никуда.

Нас все терзали опасения -

Куда направим мы страну.

Не уповайте на спасение,

Когда корабль идет ко дну.

Не уповайте на спасение,

Когда корабль идет ко дну.

Мы ошарашены, растеряны,

Кругом кровавая вода.

Плывем повешены, расстреляны

Из ниоткуда в никуда.

Плывем повешены, расстреляны

Из ниоткуда в никуда.

Погибнут с нами дети, женщины,

ни поясов, ни шлюпок нет.

Мы со страданием повенчаны

Теперь на много-много лет.

Мы со страданием повенчаны

Теперь на много-много лет.

Отныне мы нигде не прошены,

И нам попутчицей беда.

Плывем на волю волнам брошены Из ниоткуда в никуда.

Плывем на волю волнам брошены

Из ниоткуда в никуда.

Святая связь времен утрачена.

Нас больше нету, Господа!

Плывем распяты, расказачены

Из ниоткуда в никуда.

================================================================================

«Последний патрон»

Автор: Александр Рытов

Наступает рассвет, тает серый туман,

А за ним только боль, только кровь наших ран.

А на старом Кремле сбит орел золотой,

И на русской земле нет уж веры былой

Слезы тяжких потерь молвят песню свою,

А на Яузе смерть разгулялась вовсю.

До сих пор не умолк голос пуль у дворца,

Алексеевский полк там стоит до конца.

Пули всюду свистят, испытуя судьбу,

На Остоженке штаб весь в огне и дыму.

Пусть убитых не счесть, но всегда и везде

Офицерская честь неподвластна беде.

Бой был долгим, как сон, и нет сил для броска,

И последний патрон сбережен для виска.

А на старом Кремле сбит орел золотой,

И на русской земле нет уж веры былой.

====================================================================================

Юрий Нестеренко. Белогвардейский цикл (1987-1991)

1. «Девять дней отступали»

Девять дней отступали

До последней земли.

Скольких мы потеряли

В придорожной пыли!

В этом парке у моря

Будем насмерть стоять -

Просто некуда более

Нам отступать.

А за нами морские

Волны лижут гранит.

А пред нами Россия

Пыльной степью лежит.

Пыль стоит над степями

От ударов копыт,

Черный дым над полями

Поднимаясь, летит.

Над последней стоянкою

Запылает закат,

И нагрянет с тачанками

Их передней отряд.

Остаемся на месте,

Смерть сумеем принять,

Жизнь отнимут, но чести

Им у нас не отнять.

Боже наш, боже правый,

Где же правда твоя?

На обломках державы

Вопрошаю тебя!

В этот вечер навечно

Обратимся в ничто,

Все мы грешны, конечно,

Но Россию - за что?

Натерпелась немало

От минувших веков,

Но еще не бывало

С ней таких катастроф.

Этот новый мессия

Все сметет, что же даст?

Вдруг не сможешь, Россия,

Ты стерпеть в этот раз?

Небо синее, синее,

Дали в дымке пусты.

Мы пред нашей Россиею

Оставались чисты,

Но теперь умираем,

Не спася - погубя!

На кого оставляем,

Россия, тебя?

Ах, Россия, что сделают Э

ти люди с тобой,

Все снесут неумелою

Грубой рукой.

Мчит слепая стихия,

И куда занесет?

Ах, Россия, Россия,

Ты прости нас за все!

Ты прости нас, Россия,

Тебе были верны,

Но сегодня бессильны

Прежней славы сыны.

Нам испить эту чашу,

Как горька в ней вода!

Это общая наша

Вина и беда.

1987г ================================================================

2. «Пол-России в дыму»

Пол-России в дыму,

Дымом застланы дали,

Наши судьбы подобны горячечным снам.

Все, что мы не смогли,

Все, что мы потеряли,

Пусть зачтется когда-нибудь все-таки нам.

Наше страшное время,

Безумные годы!

Господа либералы, народ вас надул!

Вы молили сто лет:

Дайте волю народу!

Он устроил из воли кровавый разгул.

Что творится с Россией?

Что с русской землею?

Не росою, а кровью умыта она!

Император расстрелян

Со всею семьею,

Брата вешает брат - вот такая война.

Всюду смерть, всюду хаос,

Расстрелы, застенки,

Как спасти нам державу от этих людей,

Если цвет русской нации

Гибнет у стенки,

Если женщин они не щадят и детей?

Ах, жива ли Аннет?

Помню первые встречи,

Как гуляли мы с ней в златоглавой Москве...

Ныне голод у них,

Топят книгами печи,

Да над трупами бьется и х флаг в синеве.

Отступаем. Деникина

Взяли за глотку,

И все дальше и дальше те прежние дни...

Ну а в наших домах

Мужичье хлещет водку,

И блюют на шедевры искусства они.

Весь охвачен народ

Разрушительной страстью,

Но ему непонятно средь воплей лихих,

Что устроят о н и

Узурпацию власти,

Диктатура же хамов страшнее других.

Это поняли мы,

Но пред н и м и бессильны,

Если с н и м и народ, если люди глупы...

На кострах красных флагов

Сгорает Россия

Под восторженный рев полупьяной толпы.

Мы прижаты к реке,

На исходе патроны,

Скоро выкосит нас большевицкий свинец.

Господа офицеры,

Срывайте погоны -

Наше дело проиграно, это конец!

За границу бежать?

Непонятно вам, что ли,

Русский я, и иного мне выход нет -

Выйду в русское поле,

Широкое поле,

На закате приставлю к виску пистолет...

1988г

=====================================================================

3. «Белая вьюга»

Все темные силы проснулись от спячки,

Одних ослепя, а других - погубя,

В кровавом бреду, в полоумной горячке

Россия казнит, убивает себя.

Что правда, свобода, коль нет даже хлеба?

Костями засеяны наши поля!

Над нами бездонное, черное небо,

Под нами - залитая кровью земля.

На белом снегу стынут красные пятна,

Россия больна, безнадежно больна!

Увы, слишком многим еще не понятно,

Кому это нужно и чья здесь вина.

В замерзшей и замершей Первопрестольной

Аресты, расстрелы, отчаянье, страх,

Куранты стоят, звон умолк колокольный,

Лишь стаи ворон на церковных крестах.

Где мир, где порядок, где слава, где совесть?

Холопская банда в Московском Кремле...

И кровью написана страшная повесть

Об этой покинутой Богом земле.

Все рухнуло разом, растерзано в клочья!

И пал Третий Рим жертвой диких племен!

Бескрайнюю степью, холодную ночью

Сквозь белую вьюгу идем за кордон.

А белая вьюга колышет знамена

И свищет, и стонет, и бьется вдали,

И звездочки снега летят на погоны -

С беззвездного неба на плаху земли.

О, что же наделала ты, Русь Святая!

Тебе мы уже неспособны помочь!

Лишь белая вьюга наш след заметает,

За красным закатом - бескрайняя ночь...

1989г

==============================================================================

4. «Третий год по России нас бурей швыряет»

Третий год по России нас бурей швыряет,

Третий год греюсь я у походных костров,

Третий год я людей, дорогих мне, теряю

В мясорубке страшнейшей из всех катастроф.

Не дойдя до Москвы, не добравшись до Крыма,

Я застрял средь России, объятой огнем.

Небеса скрыты пологом черного дыма -

Нас не видит господь, мы забыли о нем.

Все теперь позади: лихорадка сражений,

Радость наших побед, горечь наших утрат,

И кошмар отступлений, и боль поражений,

И последний тот бой, наш последний парад.

Ах, ma chere Natalie! Как тебя вспоминаю,

Комом в горле становится злая тоска.

Я тебя потерял, где теперь ты, не знаю -

Дай-то бог, чтоб в Париже, а вдруг в ВЧК?

Ты теперь бы, должно быть, меня не узнала,

А узнав - ужаснулась тому, чем я стал.

Помнишь ли упоенье последнего бала?

Ах, каким все прекрасным тогда я считал!

Вот и кончился бал, господа офицеры!

И вчерашний лакей гонит нас от ворот...

Ни любви, ни России, ни славы, ни веры!

Торжествующий хам, веселящийся сброд!

Ах, Мишель, mon ami! Как всегда был ты весел!

Ты б утешил меня или что-нибудь спел...

Я в тот день восьмерых комиссаров повесил,

Но тебя одного я спасти не успел.

Как герои, погибли Орлов и Голицын,

Помню смерть Трубецкого, и как схоронил

Своего денщика, что в бою за Царицын

Своей грудью от пули меня заслонил.

Позади у меня - лишь кресты да могилы,

Впереди - только кровь бесполезной борьбы,

И надежд - никаких! Дай мне, господи, силы

Не лишиться рассудка от этой судьбы!

Я теперь - атаман полупьяного сброда,

Офицер без фамилии и без погон...

Чем мои лучше "слуг трудового народа"?

Так же грабят, насилуют, жрут самогон.

Да, не все таковы, и других есть немало -

Тех, что мстят за родных и поруганный кров,

Только нет никого, кто меня понимал бы,

Эти люди и я - из различных миров.

Вот сегодня опять улыбнулось мне счастье -

Я хозяин округи на 2-3 часа:

Подойдут регулярные красные части,

И опять оступать нам придется в леса.

И теперь я сижу в кабаке у дороги,

И меня развлекает трактирная шваль.

Веселись, атаман! Позабудь все тревоги!

Утопи в русской водке тоску и печаль!

И хрипит грамофон о былом, о далеком,

Песнь о чистой любви в этом грязном углу...

Слушать нет больше сил! Это слишком жестоко,

Ради бога, снимите с пластинки иглу!

Все погибло навек. Что ж теперь нам осталось?

Только мстить за Россию, друзей и себя,

Только драться, про жалость забыв и усталость,

Да сидеть в кабаках, о минувшем скорбя.

Вот сегодня опять в исполнение мести

Пятерых коммунистов повесили в ряд.

Я узнал одного. Мы учились с ним вместе.

Но он стал комиссаром и сам виноват.

Впрочем, все ни к чему... Все теперь бесполезно:

Слишком поздно, уже ничего не спасти,

И Россия повисла над адскою бездной -

И вперед ей нельзя, и назад нет пути.

Царь убит, веры нет и отечества тоже,

Кровь и смерть, беспощадный бессмысленный бой...

Как же ты допустил это, Господи Боже?

В чем же так провинились мы перед тобой?

Моя гибель, наверное, не за горами,

Лишь одна мне надежда на этой войне -

В православном французском каком-нибудь храме

Natalie панихиду отслужит по мне.

1990г

====================================================================================

5. «Русская рулетка»

Безумными, безудержными снами

Промчались эти страшные года.

Лежит Константинополь перед нами -

Конец дороги нашей, господа!

Все позади. И мы уже бессильны

Истории скомандовать "кругом!"

Мы не смогли спасти тебя, Россия,

Мы и себя спасли с большим трудом.

Все позади. Весь ужас отступленья,

Бои, налеты, кровь, огонь, пальба.

В портах за место в шлюпке шло сраженье,

Но все же сохранила нас судьба.

Но радоваться лишь, что сами целы -

Ведь это недостойно, черт возьми!

Ведь, господа, мы все же офицеры,

А здесь мы стали лишними людьми.

Вы прежде в Петербурге, князь, блистали,

А здесь метете площадь по утрам.

И вы, полковник, думали едва ли,

Что вы играть пойдете по дворам!

А вы - гвардейским были офицером,

А ныне докатились до сумы!

Чужие люди и чужая вера,

Чужое все и здесь чужие мы.

Мы загнаны сюда, как звери в клетку,

Все кончено, нам нечего терять,

И нам осталаь русская рулетка -

Простой азартный способ умирать.

Заряжен револьвер одним патроном,

Раскручен барабан, и ствол к виску,

Но в пустоту вновь бьет курок взведенный,

Вновь не прервет российскую тоску.

Я ваши поздравленья принимаю,

Я жив остался, и пока что рад.

Но мы не сможем, чести не теряя,

Жить здесь и не вернемся уж назад.

И невозможно нам забыть о прошлом,

Так кто мой выстрел хочет повторить?

О господи, как глупо и как пошло

Приходится из жизни уходить...

1988г

================================================================================

6. «Россия. Белогвардейский сонет»

Начавшись с малых княжеств, ты росла

И стала необъятною державой.

Овеяна величием и славой,

Ты в новое столетие вошла,

Но грянул бунт - жестокий и кровавый.

Ты стала уменьшаться. Ты была

Сибирью, Югом, севером. Дела

Все хуже шли - пред красною оравой

Ты таяла. Остался только Крым.

Исчез и он, как город на песке -

Ты сжалась до размеров парохода...

И стала ты, когда растаял дым,

Засохшею фиалкой в дневнике

Участника Ледового похода.

1993г

=============================================================================

«Над Доном снег»

Автор: Вадим Цыганов

Над Доном снег кружится, словно пух.

Снежинки крупные ложатся в воду.

Нам надо выбирать одно из двух -

Жизнь или смерть, позор или свободу.

Эй, казаки, пришпорьте лошадей,

Нам вряд ли счастье нынче улыбнётся.

Но мы посмотрим, чья же кровь красней,

Когда наш эскадрон в Ростов вернётся.

Не танцуй, не танцуй подо мной,

Конь ты мой, вороной, удалой,

Скоро будет хозяин другой

У тебя, конь ты мой вороной...

Нас обнимает смерть по одному,

И замерзают слёзы на ресницах,

И мертвецы уходят в тишину,

Не успевая Богу помолиться.

Эх, казаки, куда нам отступать?

Нам этот бой на небесах зачтётся.

А на Дону приятней помирать,

Недаром вольным Дон у нас зовётся!

Не танцуй, не танцуй подо мной,

Конь ты мой, вороной, удалой,

Скоро будет хозяин другой

У тебя, конь ты мой вороной...

===============================================================================

«Марш дроздовцев»

Автор не установлен

Из Румынии походом

Шёл Дроздовский славный полк,

Для спасения народа

Исполняя тяжкий долг.

Генерал Дроздовский гордо

Шел с полком своим вперед

Как герой, он верил твердо,

Что он Родину спасет.

Верил он, что Русь святая

Погибает под ярмом,

И, как свечка восковая,

Догорает с каждым днём.

Верил он - настанет время,

И опомнится народ,

И он сбросит свое бремя

И за нами в бой пойдет.

Много он ночей бессоныз

И лишений выносил,

Но героев закаленных

Путь далекий не страшил.

Шли дроздовцы твёрдым шагом,

Враг под натиском бежал,

И с трёхцветным русским флагом

Славу полк себе стяжал.

Этих дней не стихнет слава,

Не замолкнет никогда,

Офицерские заставы

Занимали города.

Пусть вернёмся мы седые

От кровавого труда.

Над тобой взойдёт, Россия,

Солнце новое тогда.

=============================================================================================

Стихи Николая Туроверова

1. «Уходили мы из Крыма»

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня;

Я с кормы все время мимо

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря, все зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою.

Конь все плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо -

Покраснела чуть вода...

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

===============================================================================================

2. «Казак»

Ты такой ли, как и прежде, богомольный

В чужедальней басурманской стороне?

Так ли дышишь весело и вольно,

Как дышал когда-то на войне?

Не боишься голода и стужи,

Дружишь с нищетою золотой,

С каждым человеком дружишь,

Оказавшимся поблизости с тобой.

Отдаешь последнюю рубаху,

Крест нательный даришь бедняку,

Не колеблясь, не жалея — смаху,

Как и подобает казаку.

Так ли ты пируешь до рассвета,

И в любви такой же озорной,

Разорительный, разбойный, но при этом

Нераздельный, целомудренно скупой.

=============================================================================================================

3. «Было их с урядником тринадцать»

Было их с урядником тринадцать

— Молодых безусых казаков.

Полк ушел. Куда теперь деваться

Средь оледенелых берегов?

Стынут люди, кони тоже стынут,

Веет смертью из морских пучин...

Но шепнул Господь на ухо Сыну:

Что глядишь, Мой Милосердный Сын?

Сын тогда простер над ними ризу,

А под ризой белоснежный мех,

И все гуще, все крупнее книзу

Закружился над разъездом снег.

Ветер стих. Повеяло покоем.

И, доверясь голубым снегам,

Весь разъезд добрался конным строем,

Без потери к райским берегам.

=========================================================================================================

«Генералы гражданской войны»

(посвящается А.В.Колчаку)

Автор: Зоя Ященко

Еще не сорваны погоны

И не расстреляны полки.

Еще не красным, а зеленым

Восходит поле у реки.

Им лет не много и не мало,

Но их судьба предрешена.

Они еще не генералы,

И не проиграна война.

У них в запасе миг короткий

Для бурной славы и побед,

Сентиментальные красотки

Им восхищенно смотрят вслед.

А на парадах триумфальных

Их ждут награды и чины,

Но эти сцены так фатальны,

А эти лица так бледны.

Кровавая, хмельная,

Хоть пой, хоть волком вой!

Страна моя родная,

Ах, что ж ты делаешь со мной?!

Горят фамильные альбомы

В каминах жарких на углях.

От стен Ипатьевского дома

Уже накатывает страх.

Уже сошел с небес мессия

И помыслы его чисты.

Свой вечный крест несет Россия,

Считая свежие кресты.

Вчера изысканные франты,

Сегодня - рыцари войны,

Они еще не эмигранты,

Они еще ее сыны.

Но жизнь прошла, как не бывало,

И не оставила следа.

На горизонте догорала

Их путеводная звезда.

Кровавая, хмельная,

Хоть пой, хоть волком вой!

Страна моя родная,

Ах, что ж ты делаешь со мной?!

Последний выстрел с сердцем скрещен,

Неумолим прощальный взгляд,

Но дневники любивших женщин

Их для потомков воскресят.

Ах, боже мой, что б с нами было,

Когда бы это все не зря...

Когда бы разум не затмила

На башне красная заря?!

Кровавая, хмельная,

Хоть пой, хоть волком вой!

Страна моя родная,

Ах, что ж ты делаешь со мной?!

Кровавая, хмельная,

Хоть пой, хоть волком вой!

Страна моя родная,

Ах, что ж ты делаешь со мной?!

====================================================================================

Романс генерала Чарноты

«Опять один в постели полусонной»

Автор: Александр Розенбаум

Опять один в постели полусонной,

Во тьме ночной лишь стук шальных копыт.

Давно лежит на золотых погонах

Парижских улиц вековая пыль.

Парижских улиц вековая пыль.

Блестящие тускнеют офицеры,

Как говорится, Боже, даждь нам днесь

Уже не так изысканы манеры -

Остались только выправка да честь.

Остались только выправка да честь.

Я жив, мой друг, покоен и свободен,

Но стал мне часто сниться странный сон:

На водопой по василькам уводит

Седой денщик коня за горизонт.

Осенним утром псовая охота.

Борзые стелют, доезжачих крик.

Густой туман спустился на болота,

Где ждут своих тетерок глухари.

Кто мы с тобою здесь, на самом деле?

Один вопрос и лишь один ответ:

Mon cher ami, мы здесь с тобой Мишели,

Здесь нет Отечества и отчеств тоже нет.

Не привыкать до первой крови драться,

Когда пробьют в последний раз часы...

Но, господа, как хочется стреляться

Среди березок средней полосы.

===================================================================================

«Романс Най-Турса»

Автор: Александр Розенбаум

Нам уже давно за тридцать,

Кони мчатся по пятам.

Не пора ли застрелиться,

Господин штабс-капитан?

Блещет маковками терем

В сладкосиней вышине.

Не пора ли нам примерить

деревянную шинель?

Дней последних злую гамму

Доиграл судьбы рояль...

Не пора ли нашим дамам

Черную надеть вуаль?

Мы в последний вздох трех граций

Стройные сожмем тела.

Не пора ли нам остаться

В том, в чем мама родила?

Давайте же играть свою игру,

Откроем карты и пойдем не в козырь.

И смерть красна, мой милый, на миру,

Зачем же ждать, пока просохнут слезы?

Давайте же играть свою игру.

Последний кон и ставки дорогие.

И смерть красна, мой милый, на миру,

Зачем же ждать, пока уйдут другие? ====================================================================================

«Романс Колчака»

Автор: Александр Розенбаум

Кусок земли, исхлестанный ветрами,

Сухою веткой где-то хрустнет вдруг наган.

Заиндивелыми еловыми бровями

Глаза очертит где-то белая тайга.

Прошу, будь ласков с теми, Бог, кого оставлю

На этой милой, столь забывчивой земле.

Прошу, войди в мой дом, прикрой плотнее ставни,

Чтоб из окон не виден был кровавый след.

А теперь я готов,

Господа или как вас там,

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажег над страной.

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажег над страной.

Не сметь срывать с меня гвардейские погоны,

Не сметь касаться лапой русских орденов.

Оставьте институткам этот бред ваш революционный

И отпустите к матерям мальчишек-юнкеров.

Позволю извинить себе убогость мыслей ваших черных,

Но не могу простить нечищенный наган,

Того, что в смертный час мой вы стоите не по форме,

Небритость ваших щек и этот жуткий перегар.

А теперь я готов,

Господа или как вас там...

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажег над страной.

Я принимаю свой парад последний.

Идут полки мои под царственный венец.

Святой отец, святой отец - души предсмертной собеседник -

Уже лежит лицом разбитым ткнувшись в снег.

Земля вас не возьмет и море вас не примет.

Да, можно научиться убивать врагов,

Но верьте мне, но верьте мне - тысячелетие отринет

Тех, кто решился разменять его на год.

А теперь я готов,

Господа или как вас там...

Верой-правдой служить не дано

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажег над страной.

Тем, кто веры не знал,

И кому правда не чиста,

Тем, кто небо зажег над страной.

======================================================================================

«Ах, какие белые на синем»

Автор: Анатолий Днепров (Гросс)

Ах, какие белые на синем

Пароходы уходили вдаль

Увозили на бортах Россию

Ах, поручик, вам их было жаль

Весь потёртый и совсем не модный

Ваш мундир что с кожей сросся вдрызг

Над Россией стон стоял народный

Вы меняли Родину на жизнь.

Уплывала, таяла Россия

Памятью и болью становясь

Ах, какие белые на синем

Чайки, плача, провожали вас.

Ах, поручик, вы не хмурьте брови

Выпьем за Россию мы до дна

На мундире вашем капли крови

Словно за Россию ордена

Знаю, встретимся в кафе парижском

По улыбке я вас отличу

Ах, поручик, вы устали слишком –

Через годы шёпотом кричу

Ах, Голицын, вы Росси символ

За спиной – сожжёные мосты

Ах, какие белые на синем

Ночью о России снятся сны.

===============================================================================================

Песня к кинофильму "Служили два товарища"

Автор: Екатерина Манычева

Пароход отходил за кордон,

Море пенилось, волны стонали,

А поручик в толпе всё прощался с конём,

Да звенели кресты и медали.

«Милый конь, милый друг,

Мой красавец Агат,

Ты прости меня, так получилось.

Я ведь тоже не рад,

Ты мне больше, чем брат,

Не забудь меня, чтоб ни случилось.»

У коня по щеке прокатилась слеза,

Кони тоже ведь чувствуют горе,

Мелкой дрожью дрожал, головою кивал,

Да смотрел на свинцовое море.

Пароход прогудел, возвещая конец,

Приглашая на борт пол-России подняться,

Но никто не бежал, а поручик кричал:

"Может, всё же остаться, остаться!"

«Милый конь, милый друг,

Мой красавец Агат,

Ты прости меня, так получилось.

Я ведь тоже не рад,

Ты мне больше, чем брат,

Не забудь меня, чтоб ни случилось.»

Пароход отходил, ветер северный выл,

Альбатрос над безумцами вился,

Конь рванулся им вслед, да поплыл - не доплыл,

Под тяжёлыми волнами скрылся.

Щёлкнул чёрный затвор, пуля волю узнав,

Смертным свистом по дулу промчалась -

И в горячий висок, а душа на восток...

И навеки с Россией осталась...

«Милый конь, милый друг,

Мой красавец Агат,

Ты прости меня, так получилось.

Я ведь тоже не рад,

Ты мне больше, чем брат,

Не забудь меня, чтоб ни случилось.»

1988г

======================================================================================================

«Марш корниловцев»

Автор не установлен

Пусть вокруг одно глумленье, Клевета и гнет

Нас, корниловцев, презренье черни не убьет.

Вперед, на бой, вперед на бой, открытый бой.

Верим мы: близка развязка С чарами врага,

Упадет с очей повязка У России, да!

Вперед, на бой, вперед на бой, открытый бой.

Русь поймет, кто ей изменник, В чем ее недуг,

И что в Быхове не пленник Был, а - верный друг.

Вперед, на бой, вперед на бой, открытый бой.

За Россию и свободу Если в бой зовут,

То корниловцы и в воду И в огонь пойдут.

Вперед, на бой, вперед на бой, открытый бой.

============================================================================================

«Алексеевский марш»

Автор не установлен

Пусть свищут пули, льется кровь,

Пусть смерть несут гранаты,

Мы смело двинемся вперед,

Мы русские солдаты,

В нас кровь отцов - богатырей,

И дело наше правое,

Сумеем честь мы отстоять,

Иль умереть со славой.

Не плачь о нас, Святая Русь,

Не надо слез, не надо,

Молись о павших и живых,

Молитва - нам награда!

Мужайтесь матери, отцы,

Терпите жены, дети,

Для блага Родины своей

Забудем все на свете.

Вперед же, братья, на врага,

Вперед полки лихие!

Господь за нас, мы победим!

Да здравствует Россия!

==========================================================================================

«Памяти адмирала Колчака»

Автор: Сергей Бонгарт

Он защищал страну от смуты, Как только мог.

Но дьявол карты перепутал, Оставил Бог.

Смерть лихорадочно косила Со всех сторон,

Тонула, как корабль, Россия А с нею - Он.

Его вели между вагонов, Как черти в ад.

Разило водкой, самогоном - От всех солдат.

Худой чекист, лицо нахмуря, Отдал приказ...

А он курил, - как люди курят, - В последний раз...

Шел снег. Медлительно и косо, Синела мгла...

Уже кончалась папироса И пальцы жгла...

- Повязку? - Нет, со смертью в жмурки Игорает трус.

Он видел силуэт тужурки, Скулу и ус.

И портсигар отдал солдату: "Берите, что ж

Не думайте, что мне когда-то Еще пришлось..."

Ночная мгла уже редела, Чернел перрон,

И как всегда перед расстрелом Не счесть ворон.

Они, взметнувшись, к далям рвутся, Летят, летят...

И виснут тучи над Иркутском, И люди спят.

=============================================================================================

«Белогвардейский романс»

Александр Полуполтинных

Завтра поутру бой, господа офицеры,

Уж не знаю, как вы, только я не боюсь

Умирать за свою православную веру,

За родимый наш край, за Великую Русь.

Завтра кони заржут, загрохочут орудья,

Снова литься рекой будет “клюквенный сок”,

И друг в друга стрелять будут русские люди…

Для кого ж «не убий» заповедовал Бог?

Завтра будем рубить коммунистов в капусту

За поруганный быт, оскверненный язык,

За потерянный смысл слова гордого “русский”,

За могилы отцов, что порочит мужик.

Но в истории нас, знаю я, обесславят,

Над могилою нашей не грянет оркестр…

Пропоет соловей горько “вечную память”,

А последней наградой – березовый крест.

май 1990г

============================================================================================

«От тех, кто изгнан, потеряв, и тоскует, веря»

Стихи Сергея Морозова

За кордоном России, в загнивающем мире

Я влачу свою бытность который уж год,

Не понять тебе Вилли, не поймут и в Каире,

Что нас держит не сытность здешних Западных вод.

Как бы ни был я щедр во словах, в сочетаниях,

В объясненьях и толках пребывания здесь,

Не поймет это венгр, ибо смысл в стенаниях

На души русской полках весь разложен, как есть.

Я в Париж закатил не за франком в двадцатом,

Не за прелестью ног и не в поисках грез,

Я поручиком был и Отчизны солдатом,

Был свидетелем бог, что я крест честно нес.

Кто я был, кем я стал? В чем мои прегрешенья?

Как растрачен мой пыл? Где пройдет перевал?

Только русский поймет, что позор и бесчестье

Мы вкусили зазря, черт бы долю подрал.

Ну, скажите, за что я оторван от дома,

Обречен на чужбине все восходы встречать,

Неужели за то, что поклявшись, до гроба,

Я исполнил свой долг, пядь земли защищать.

Да, я был офицер, да, дворянского рода,

Да, кадетский кончал, да, царю присягал,

Был и есть офицер, русский племени — рода,

Хоть с Россией порвал, хоть в ней все потерял.

Я «не понял», не принял догмы Энгельса — Маркса,

Вновь пришедших к «кормилу» я «не смог» оценить,

В то, что верили лишь защищал я от фарса,

Проклят вами, что веру не смогли истребить.

Возвратите мне Русь вы мою без остатка,

Я готов возвратиться, эполеты сорвав,

Распрощаться берусь с жизнью, хоть и не сладко,

В пояс ей поклониться, тело ей же придав.

За кордоном России, за границей державы

Я любовь и тоску в своем сердце ношу.

Где вы рощи мои, где вы русские травы?

Дайте грудью вздохну, дайте всласть подышу.

01.07.1990г.

=====================================================================================

«Песня Галлиполийских стрелков»

Автор: Сергей Данилов

Ватной попоной тумана укрыв корабли,

Черное море прощается с войском России.

Кто мы такие сегодня для этой земли?

Вы, есаул - не апостол, и я - не мессия.

Бурка казачья российского снега белее,

Неба российского светлый лазурный алтарь.

Золото русских берез в Царско-сельских аллеях,

И принимающий выезд отец-государь.

Крестик нательный, Георгия крест на груди,

Крест в небесах, на котором Россия распята.

Родина, что ожидает тебя впереди?

А впереди - диктатура пролетариата.

Бурка казачья российского снега белее,

Неба российского светлый лазурный алтарь.

Золото русских берез в Царско-сельских аллеях,

И принимающий выезд отец-государь.

Константинополь, Босфор, что за магия слов,

В Мраморном Море развеются сладкие чары,

Племя изгнанников, галлиполийских стрелков,

А для России навеки веков - янычары.

Бурка казачья российского снега белее,

Неба российского светлый лазурный алтарь.

Золото русских берез в Царско-сельских аллеях,

И принимающий выезд отец-государь.

Ватной попоной тумана укрыв корабли,

Черное море прощается с войском России.

Невыносимо бежать от родимой земли,

А оставаться тем более невыносимо.

Бурка казачья российского снега белее,

Неба российского светлый лазурный алтарь.

Золото русских берез в Царско-сельских аллеях,

И принимающий выезд отец-государь.

==================================================================================

«Степь»

Автор не установлен

Степь Донская лежит без конца, без границы, без края.

Стала братской могилой солдатам с далеких веков.

Печенеги и русские головы рядом сложили,

Смерть давно примирила всех самых жестоких врагов.

Помнишь, степь, как вставали полки, батальоны и сотни,

Чтоб идти в роковой, в этот самый последний поход,

И мальчишки в погонах, с крестами и в чистом исподнем,

Под кинжальным огнем строем шли прямо на пулемет.

И мальчишки в погонах, с крестами и в чистом исподнем,

Под андреевским флагом с песней шли прямо на пулемет.

В этом страшном бою мы до срока уже поседели,

Иного славных голов полегло в придорожной пыли.

Мы дрались как умели, не наша вина, что уходим,

Русь спасти не сумели - честь русскую все же спасли.

На маньчжурских на сопках, в степях под Екатеринбургом,

В галицийских полях, на суровых Кавказских горах,

И под Галикарнасом, Берлином, Парижем, Нью-Йорком

Цвет России лежит, обратившись в бесчувственный прах.

И под Монтевидео, Шанхаем, Сиднеем, Нью-Йорком

Цвет России лежит, обратившись в бесчувственный прах.

А когда опускается ночь над расстрелянным полем,

Тени павших встают из воронок, траншей и могил,

И идут в алых маках степных над погибшей любовью

Твои дети, Россия, тебя кто так крепко любил.

Под безмолвной луною идут бесконечные цепи,

Мчатся конники лавой, как в годы жестоких атак,

И зарницы блестят, озаряя далекие степи,

И вернется в Москву наш священный империи флаг!

================================================================================

«Белая гвардия»

Автор: Дмитрий Вачедин

Удаляется крымский берег,

Море в борт корабля - черно,

И за то, во что в жизни верил -

Умереть вдалеке суждено.

А во двориках на Коломне

Будут снова шуметь тополя.

Где искать тебя, подполковник,

На каких Елисейских Полях...

Ну а та, что роднее, чем мама

Смотрит молча в оконную гладь.

Белый лебедь ее ты, желанный,

Не забыть ей тебя, не понять.

В оправдание - есть честь офицера

В оправдание - был белый Дон,

Были - царь, отечество, вера,

Звон бокалов и сабельный звон.

Но все дальше твой крымский берег,

Мысли в душу твою - черно,

И за то, во что в жизни верил -

Умереть вдалеке суждено.

=======================================================================================

«Мы перемолоты в кровавой карусели»

Автор: В.Моров

Мы перемолоты в кровавой карусели,

Мы умирали в чужеземных лагерях.

Могилы наши есть в Стамбуле и в Марселе

И затерялись в экзотических морях.

А те, кто выжил, разбрелись по белу свету

И не вернутся никогда в святую Русь.

Пусть, может быть, нам оправдания и нету,

С жестокой долей сей до гроба не смирюсь.

Здесь за гроши мы продаем свои таланты,

Здесь прозябаем, растеряв остатки сил.

Теперь для Родины – лишь белоэмигранты,

А были гордостью всей матушки-Руси.

Мы здесь засохнем, как отломанная ветка,

Нам божьей кары этой тяжкий груз не снесть,

На жизнь осталась только “русская рулетка”

Да офицерская поруганная честь.

Нас не достали здесь, но лили грязь в бессильи

И, как мерзавцев, выставляли напоказ...

Но мы ведь тоже умирали за Россию!

За что ж Россия навсегда отвергла нас?

27 ноября 2002

======================================================================================

«Романс 20-го года»

Автор: Валерий Зайцев

Скажите, поручик, зачем вам Россия?

Скажите, зачем офицерская честь?

Сорвите навеки погоны златые

И выбросьте в море России последнюю весть.

Багровая дымка на западе тает.

И берег родной нам уже не видать.

Скажите, поручик, куда уплывает

Российской империи гордая знать?

Поверьте, поручик, я смысла не вижу.

Я просто не знаю, как мне поступить.

Кому я там нужен, в далеком Париже?

Не лучше ли сразу висок прострелить?

Я знаю, поручик, мы с вами солдаты.

Политика нам совсем не нужна.

Но только, поручик, былые парады

Нам в Царском Селе не вернуть никогда.

Андреевский флаг на флагштоке играет,

Но скрылась Россия давно за кормой...

Зачем же, поручик, корабль уплывает,

И все невозможней вернуться домой?

Ведь нам не заменят Парижа бульвары

И сумрак туманных лондонских ночей

Родные до боли Арбата кварталы

И запах щемящий родимых полей.

Так бросьте ж мечтать вы о новом свиданьи,

А выпьемте лучше погорше вина.

И с нашей Россией зальемте прощание:

Ведь мы эмигранты уже навсегда...

И все же, поручик...

Что мы без России?..

27 июня 1988г

===========================================================================================

«Осень 1920 года»

Автор: Георгий Дубенецкий

На песке следы копыт смывает

Тает берег за косым дождем

Резкий ветер пену с волн срывает,

Рвет шинель, побитую огнем.

Клочья дыма над свинцовым морем,

Мы одни на много верст окрест

Разметало нас вселенским горем,

Мы не там, не здесь, где мы - Бог весть...

Опустели храмы вековые,

Нам остался только мачты крест

Можно снять погоны золотые,

Но куда, скажите, спрятать честь?

Отчего ж мы не нужны России,

Если так нужна Россия нам...

Оставляем гнезда родовые

На разор неумным холуям...

Сто шагов здесь от кормы до носа -

Все, что нам отмеряно судьбой

И вопрос, саднящий, как заноза:

"Разве можно жить в дали такой?"

Вот и все. А позади - пожары,

Полстраны пылает, все в дыму...

Впереди - турецкие базары,

Только нас все тянет на корму...

====================================================================================== «Эскадрон»

Автор: Анатолий Головков

Только беды стороной минули, эскадрон пробился,

А вчера свистели пули, да большак пылился.

Что-то кони наши притомились, сбившись у ограды,

Многих мы не схоронили, выйдя из засады.

Значит выпала судьба такая, чёрная икона,

Ой, ты сабля золотая, дай дожить до Дона,

Там, где ветры по степи гуляют, по тропинкам узким,

И, быть может не стреляют русские по русским.

Перепутались пути-дороги, узелком связались,

Нас теперь не так уж много, мы не потерялись.

Командир метет дворы на Пресне, комиссар в могиле,

Позабыли наши песни, новые сложили.

======================================================================================

«В хрипеньи сабельных атак»

Автор не установлен

В хрипеньи сабельных атак,

Круша лихого супостата,

Казак про то , что он - казак,

Веками помнил зло и свято.

А синий Дон все тёк да тёк,

И тёк над ним полынный запах.

И возвращались на восток

Не все кто уходил на запад.

Но возрождалась сила вновь,

И не скудела степь клинками:

Дон на коней сажал сынов

И нарекал их казаками

=======================================================================================

«ПИСЬМО ДОБРОВОЛЬЦА»

Автор: Олег Столяров

Не рыдай мене, мати!

Крест у каждого есть-

И его целовати

Величайшая честь!

Государю навеки

Присягали мы все-

Вспять повернуты реки,

Кровь горит на росе-

Сквозь гражданскую бойню

Этот Крест пронести

Должен каждый достойно-

Ты пойми и прости!

На бесчинства плебеев

Равнодушно смотреть,

Извини, не сумеем:

Лучше честная смерть!

Мы готовы к походу,

Восемнадцатый год!

В бой за Русь и свободу,

Добровольцы вперед!

Нам назад нет дороги

Все мосты сожжены-

Плачет Спас ясноокий

О крушеньи страны-

Только рано сдаваться

Битва ждет впереди!

Повоюем мы, братцы!

Боже, вознагради!

Подними православных

На великую сечь!

Слышен плач Ярославны В

битву всех не увлечь!

Что ж, предатели будут,

Будет кровь, будет ложь-

Но надежду на чудо

Никогда не убьешь!

И сыграет сегодня

Выступленье трубач,

И во имя Господне

Мы коней пустим вскачь!

И пойдут эскадроны,

И пехота, пыля,

Чтобы вновь исцеленной

Стала наша земля!

И поймут наши мамы

Каждой низкий поклон

Что, бесспорно, не зря мы

Собирались на Дон!

Не стерпеть окаянства,

Сердца не обмануть-

С Богом, Первый Кубанский

Наш единственный путь!